Читать «Публичные лекции о гомеопатии» онлайн - страница 62

Какие же экспериментальные научные данные приводятся в качестве опоры этого закона подобия? Для установки закона подобия гомеопаты пользуются в качестве объекта исследования человеческим организмом в его больном и здоровом состоянии. Но я полагаю, что приём этот негуманен, невозможен, непозволителен и допустимо ли, в самом деле, экспериментировать над здоровым человеком, после того, как ещё в прошлом году мне были воспрещены Обществом покровительства животных на моих публичных лекциях опыты над лягушкой. Все мы, в сущности, члены Общества покровительства своих ближних, и я первый бы отказался наотрез служить объектом для изучения влияния на мой организм разнообразных, неизвестных мне ещё лекарственных веществ и притом в различной дозировке. Я полагаю поэтому, что объектами для научного экспериментального обоснования закона подобия должны служить не люди, а животные, наиближе стоящие к ним по своей организации, т. е. обезьяны, собаки и т. д.

Что же мы наблюдаем, однако, на них? Нам известен яд кураре, который после введения в тело животных вызывает у них паралич всех произвольных движений, благодаря парализующему действию этого яда на окончания двигательных нервов в мышцах. Может ли этот кураре в каких-либо дозах вызывать что-либо другое, кроме паралича, и способен ли яд этот в случаях развившегося от чего-либо паралича устранить этот последний при употреблении его в минимальных или каких-либо других дозах? Ответа на этот вопрос путём точного эксперимента гомеопатия не даёт, а между тем едва ли можно сомневаться в том, что введение кураре в разбитый параличом организм животного может только усугубить его болезненное состояние. С другой стороны, нам известен возбуждающий страшные судороги яд стрихнин, как в малых, так и в больших дозах, и кому же неизвестно, что введением этого вещества в организм страдающего от чего-либо судорогами и столбняком можно только ухудшить это состояние, т. е. только усилить те же болезненные припадки. Между тем как малыми дозами кураре, не угрожающими жизни, можно устранять припадки сильных судорог или столбняка, а слабыми дозами стрихнина устранять нередко парезы и ослабленную нервно-мышечную деятельность организма. С явлениями той же категории мы встречаемся при изучении действия атропина и пилокарпина на отделение слюны, на потоотделение, на задерживающий нервный аппарат сердца. Первый из указанных ядов парализует все перечисленные функции, второй же, наоборот, возбуждает их. Врач, разумно пользуясь атропином, может ослабить, если это нужно, в больном животном организме слюнотечение, потоотделение и участить деятельность сердца, а применением пилокарпина вызвать как раз обратные явления, но ни в каком случае нельзя было ещё экспериментально доказать, чтобы атропин, например, задерживающий потоотделение в здоровом организме, мог бы на больном, страдающем отсутствием испарины, вызвать её в каких-либо дозах и т. д. Наконец, эффекты влияния атропина на организм могут быть умерены или устранены введением пилокарпина и обратно. Следовательно, мы встречаемся в точной науке везде с законом борьбы антогонистов, а отнюдь не с борьбой подобий, лежащей в основе гомеопатического закона подобия. Как бы ни была, однако, непонятна для ума борьба подобий, я всё же должен признать, что раз будут представлены бесспорные факты в пользу неё, закон подобия должен быть признан. Пока же мне приходится поневоле настаивать на диаметрально противоположном мнении, а именно, что эффекты влияния на организм двух подобно действующих агентов всегда суммируются, а эффекты антагонистов вычитаются. Я, как непрактик, могу говорить об этом только с биологической точки зрения и совершенно объективно. Докажите же мне на основании точных экспериментальных данных, что выраженное мной положение неверно; если удастся привести Вам факты, подрывающие в корне выраженный мной биологический закон, то я тотчас же готов буду подчиниться Вам. Предупреждаю Вас только ещё раз об одном: не прибегайте к примерам излечения больных людей на почве закона подобия, так как примеры эти, скажу Вам вперёд, будут для меня вовсе недоказательны. Почему? О том я уже говорил несколько раньше и прибавлю ещё несколько новых соображений. Я уже сказал, что излечивание больных есть дело в высшей степени условное и весьма часто вовсе причинно не связанное с даваемыми больному лекарствами. Судя по обнародованным недавно опытам на людях, произведённым в Париже, Нанси, Рошфоре и т. д., дело доходит, по-видимому, до того, что лекарства могут, будто бы, влиять