Читать «Пропущенный мяч» онлайн - страница 65

— Клейн? — Глухой, угрожающий голос — похоже, говорили через платок, так что узнать говорившего было невозможно.

— Собственной персоной, — ответил я. — Что я могу для вас сделать?

— Не для меня, Клейн. Для самого себя.

— Например?

— Например, исчезнуть.

— Я уже пробовал. Но магическое зелье оказалось недостаточно сильным. Мой нос все время проявлялся.

— Предупреждаю, что если вы не испаритесь по собственному желанию, вас испарят насильно. Вы пожалеете о своем упрямстве. Впрочем, покойники не испытывают сожаления, не так ли?

— Послушайте, если вы хотите уговорить меня подписаться на «Нью-Йоркер», оставьте эту затею. Я не собираюсь возобновлять подписку на этот журнал в следующем году.

— Вам надо уматывать подальше от всего, что касается Джорджа и Джудит Чепмэн.

— Все, кого я встречаю в последние дни, говорят только об этом. Все так заботятся о моем здоровье, что даже советуют мне поехать в отпуск. Но мне хорошо и здесь. В мае Нью-Йорк так прекрасен, почему бы вам не позвонить в ноябре? Возможно, осенью ваше предложение меня заинтересует.

— В ноябре будет слишком поздно, Клейн. Вы к тому времени умрете.

— И ромашки тоже умрут. Закончится очередной телесериал, птицы улетят на юг. Что дальше?

— Прощайте, Клейн. Вы глупец.

— А у вас зато насморк. Мне легче.

Так начался день. Я не собирался переживать из-за такой мелочи. Я слышал слишком много угроз, чтобы обращать внимание на еще одну. Я достиг предела беспокойства за эту неделю и отныне не мог оборачиваться назад. А впереди была стена. Проблема состояла в том, чтобы преодолеть ее, не видя поблизости ни одной двери.

13

За то время, пока мы не виделись, Чип потолстел и стал носить очки. Перемены во внешности замечаешь тогда, когда встречаешь через много лет старого приятеля. Время оказалось беспощадным к Чипу. Округлившаяся талия не феномен для мужчины, перевалившего далеко за третий десяток. Но в нем помимо этого появились признаки старости, изношенности. Я даже не сразу узнал его. Чип растерял всю свою шевелюру, виски посеребрила седина. Но не это сбило меня с толку — скорее его тяжеловесность и покорность судьбе. Он производил впечатление человека, который ничего больше не хочет от жизни, цепляясь за прошлое. Он был хорошим мужем и хорошим отцом, жил со своей прелестной женой и тремя детьми в богатом красивом доме. Он стал уважаемым гражданином, деля свое время между престижной работой и домашним очагом. Я засомневался, могу ли я опять называть его Чипом, как в старые добрые студенческие времена. Он подошел ближе, и мы обменялись улыбками, рукопожатиями и похлопываниями по плечу. Впрочем, было заметно, что под напускной веселостью скрывается беспокойство. Недавние события ставили его в неловкое положение, и он не знал, принимать ли меня как друга или как врага. Несколько минут мы болтали, вспоминали молодость.