Читать «История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя» онлайн - страница 194

pter-/ ptr-, otikos — mater-, диал. maia / sūnus — dukter- (dhoito-, orbho-) / bhrāter — suesr-; syesrēno- / ptruuio auio- teta / neptiio- / dhēdh-, bhābhā, an-// manguio-, viro-, poti- gena / suekro- suekry- / snusā; ĝenətiio- / daiuer-, ĝulōus, siourio-, ienəter-.

В целом существенное отличие от праславянского состояния наблюдается здесь в факте отсутствия типичных славянских черт и, напротив, активного функционирования формантов и словообразовательных моделей, утрачивающих продуктивность в собственно праславянском. Количество основных названий родства меняется в сторону сокращения, в ряде случаев противопоставленные термины обнаруживают более емкую семантику. В частности, это можно отнести к паре suekro- suekry, которая охватывает и отношения, позднее выраженные парой праслав. fostь — tьstja, т. е. первоначально родители мужа и жены назывались одинаково.

Как и для других состояний, для протославянской терминологии родства можно говорить об архаизмах и инновациях. Среди частных инноваций можно назвать протослав. ot-ikos, общее с греч. ‘Αττικός, которое функционально отлично; далее, протослав. suesrēno-, соответствующее протобалт. диал. suesrino-, и пралатинскому suesrīno-; bhrātriā, общее для протославянского и для греческого. Замечательный расцвет характеризует такую инновацию, как словообразовательная модель с формантом −io / −iā, несомненно продуктивную на протославянской стадии, о чем говорит выделение этого форманта не только в протослав. диал. та-iа (общее с греч. ματα), bhrātr-iā, ptruu-io-, au-io-, nepti-io-, siour-io-, но и в таком протославянском новообразовании, как mangu-io-. Расцвет модели с формантом −io / −ia, которая сама по себе восходит к более древнему периоду, объясняется более четкой морфологической характеристикой этого суффикса (мужской род — женский род), отсутствующей у более архаичных формантов, представленных к этому времени только в архаизмах. В семантическом отношении модель на −io / −iā представляет несравненно более выгодные возможности индивидуализации, в которой существует к этому времени, по-видимому, внутренняя потребность в системе протославянских терминов родства. Вместе с тем словообразовательную инновацию на −iο / −ιā связывает с архаической моделью на −ter (о которой ниже) такая устойчивая тенденция, как воспроизводство семантической и морфологической моделей в условиях противопоставленных отношений пар терминов. Морфологическая регуляризация проявляется и во вторичном оформлении названий протослав. gen-ā, snus-ā (первое — из архаической нерегулярной основы, второе — из древней основы на −о с вероятным первоначальным собирательным значением ‘связь’).

Совокупность протославянских названий родства покрывается, по-видимому, судя по внешним данным, рядом архаичных производных от более древнего kenə- ‘родить’; более широкая общность обозначается как suobho-, местоименного происхождения; территориальный аспект представлен в keim-: koim-ro-. Активным и основным выразителем значения ‘родить’ является kuel-, судя по внутренним данным, ср. инновации в терминологии частей тела: протослав. kelom- ‘лоб’, kolen- ‘колено’, keli-ousti- ‘челюсть’; протобалт. keljo- ‘колено’. Названия частей тела от и.-е. ĝenə- все в протославянском архаичны. Об активности k^uel-, давшего, вероятно, и протославянское название рода, говорит и новообразование — мужской термин kelouoiko-, откуда пра-слав. čelověkъ. Эти же соображения подтверждаются сравнительным распределением производных от ĝena- и kuel- в других индоевропейских диалектах.