Читать «Коронованный на кресте» онлайн - страница 7

Николай Иванович Ходаковский

Тот, кто на камень взглянет, Пусть знает: хоть побьют, хоть ранят, Семь дней уж точно он не умрет!

(Парцифаль, 470)

Сюда можно отнести и его значение как центра мира и как являющего собой первооснову этого мира, и силу притяжения и подчинения своей воле, которая теперь, впрочем, не вызывает боязни и воспринимается как благосклонность к человеку, «промысел» о нем. А главное — то, что осуществляется поклонение камню, а не создавшему его Творцу. В связи с этим, подмечает Я. Шамрей, можно вспомнить заклятие камня в готике, о котором писал Шпенглер. В готике камень становится действительно преображенным, так как в нем воплощается душа человека, и преобразившийся камень уже теряет свои отличительные свойства, можно даже сказать, что он сходит на нет, растворившись в открывшемся бесконечном пространстве и отдавшись всеобщему устремлению творения ввысь, к прославлению Творца.

В готике камень перестает быть средоточием «злой воли», вообще лишается какой бы то ни было воли.

Конечно, нельзя приравнивать строительный камень к драгоценному, но все же преобразование камня в готическом храме показательно с точки зрения возможности претворения косной материи в нечто воздушное и бестелесное. У Эйшенбаха же камень Грааля не только вполне сохраняет свою природу, но как бы концентрирует в себе эту «каменность». Его можно сравнить с камнем в перстне, где оправа только подчеркивает его прелесть, приковывает взгляд. Ничего, кроме любования камнем, в этом случае не подразумевается, он ценен сам по себе. Так и Грааль Эйшенбаха, по мнению Шамрея. Притягивая к себе рыцарей благодаря исходящей из него магической силе, дальше повести их не может и оставляет им лишь восхищенно созерцать себя. Его смысл заключен в нем самом, он соответствует своей природе, не превосходя ее. Его можно поставить в одном ряду с драгоценными камнями, кладами гномов, философским камнем средневековых алхимиков и другими дохристианскими мифами. Из этого очевидно, что «христианизация» образа Грааля была достаточно поверхностной и заключалась в наложении христианских формул на язычество.