Читать «Месть Владигора» онлайн - страница 141

И Путислава тоже чуяла во Владигоре черную и злую силу. Раньше представлялся он ей витязем, лишенным страха, честным, справедливым. Теперь же, после убийства любимого супруга, углядела Путислава в нем черты жестокого, безжалостного зверя. Хотела было убежать из стана, чтобы идти куда глаза глядят, но Любава отговорила ее:

— Постой, голубушка! Сама вижу, что как будто помутился разум брата моего. От забот, от неудач помутился. Придет время, и падет он пред тобою на колени, прощения за Велигора просить станет.

— Нет, не падет, — тихо, скорбно отвечала Путислава. — Если уж человек связался с нечистью, трудно будет ему расстаться с нею. А я знаю точно: околдован Владигор этим узкоглазым.

Путислава помолчала, точно не решалась о чем-то говорить, а потом сказала, и уверенность звучала в ее словах:

— Любава, чую я сердцем своим, что не чужестранного посла приветил Владигор и слушает его всечасно.

— А кого же?

— Кого? Да чародея Краса, который обличье любое принять умеет. Рассказывал мне Велигор, сколько горя принес он и Владигору, сделав его уродом, и мужу, руку у него отняв и замест ее лебединое крыло приделав. Бесхитростен Владигор, прямой он, честный, а поэтому и видеть не желает, что за силы им владеют. И не от трудов и забот стал он злым, а только козням Краса благодаря. Вот и теперь… Разве не знаешь, что делает народ синегорский, науськанный чародеем?

— Что же? — спросила Любава, и впрямь не знавшая, чем занимаются подданные брата.

— Да зелье какое-то творят горючее. Но по стану ходят слухи, что Владигор по наущению узкоглазого всех синегорцев погубить решил, чтобы гнева избежать народного. Знает, что не взять ему Пустеня, вот и пошел на злое дело. Что ему народ, если уж брата единокровного не пожалел, даже попрощаться с ним не захотел.

Любава, хоть и понимавшая, что Путислава по большей части права, пыталась защитить брата:

— Да что ты, сродственница! Потерпим маленько, уймется Владигор. Приустал уж он больно, да и не постигнуть нам с тобою, что он сейчас творит. Сердце чует, только о синегорцах и тоскует.

Путислава молча кивала, хотя наедине с собой все действия Владигора перетолковывала посвоему. Если уж убил брат брата, то нет надежды на то, что пробудится в князе жалость к народу своему.

…Из очага своей землянки насобирала она в глиняный котел углей горящих, золой присыпала, тряпицей принакрыла и поздно ночью вышла на становище. Миновала частокол и, скользя неслышной тенью через порубленный лес, к реке спустилась. Знала уж, где мельница устроена, что готовит зелье — только так и называли работники вещество, ими сотворяемое.

У плотины вода плескалась, прыгали на гребешках воды отблески луны. Путислава, насобирав валежин, привалила их к самой стене амбара, где, как она знала, хранится зелье. Из ели сложен был амбар, поэтому загореться было бы ему нетрудно. На валежник высыпала угли, стала раздувать их, чтоб поскорее занялися сухие ветки. Вдруг из-за угла вышли двое с копьями и мечами, заспанные, пьяноватые.