Читать «Утопая в беспредельном депрессняке» онлайн - страница 165
Майкл О'Двайер
– Прошу прощения, – вмешалась Хелена. – Конечно, очень интересно слушать, как двое молодых людей выясняют отношения и делятся соображениями по поводу карьеры, но прежде всего давайте уточним главное. Кто же все-таки отец ребенка?
– Прости, мама, но мне не хотелось бы этого говорить.
– Значит, не Марк?
– Нет.
– Значит, ты лгала?
– Да. Прости, пожалуйста. Я не думала, что он когда-нибудь объявится.
– Ребекка, я в последний раз тебя спрашиваю: кто отец?
Марк и Хелена ждали ее ответа.
Долго ждали.
Потом подождали еще.
– Я пошла за Винсентом, – сказала Хелена.
3 сентября 1987 года
«Ш» – Шшшш…
Я больше не мог находиться в этом доме.
С тех пор, как Марк, по настоянию Хелены и Винсента, поселился у нас, весь мир вращался вокруг новорожденной. ШШШШ Все просто таяли от умиления перед крошкой Элизабет. Разумеется, я ничего не имел против нее, такой крохотульки, но все только о ней и говорили.
Непрерывно.
Элизабет сделала это. Элизабет сделала то.
Элизабет просто очаровательна.
Она самый красивый ребенок во всем мире.
Сьюзен веселилась, когда я рассказал ей о том, что у нас происходит. Она даже заставила меня почувствовать себя мелочным и ревнивым. Как будто я завидовал тому, что все внимание было отдано Элизабет.
Я?
Завидовал?
Ну может быть. Немножко.
Наступил момент, когда должны были объявить результаты экзаменов.
Мы с Бобби пошли узнавать их, и радостное возбуждение сменялось во мне страхом, страх – надеждой. Мы получили примерно одинаковые оценки, с той лишь разницей, что у меня было «отлично» по истории искусств, а у Бобби «удовлетворительно», зато по экономике Бобби получил пятерку, а я – переходной балл. Бобби не считал изо серьезным предметом. Если у тебя есть способности к рисованию, то чего тут еще знать? На самом деле он просто ревновал, потому что его отец был известным художником, а мой всего лишь щелкал затвором фотоаппарата. А по-моему, для того, чтобы складывать цифры, уж точно не надо никакого таланта.
Мы поспешили домой сообщить о результатах Винсенту и Хелене.
Сьюзен тоже получила хорошие отметки.
Мы решили отметить это.
Мы могли пойти куда пожелаем – в бар, на дискотеку, – все было открыто для нас. То, что мы были несовершеннолетними, не имело значения. Имел значение тот факт, что у нас были деньги и мы намеревались потратить их. Нам повезло – в середине недели почти везде было довольно свободно.
Никого не интересовал наш возраст, а мы, со своей стороны, не стремились оповещать всех об этом.
Бар был забит подростками. Беспрестанные поздравления, перемещения от столика к столику, обещания встретиться, номера телефонов, болтовня, слухи, сплетни. Эйфория охватила школьников, добившихся хороших результатов, и вымученное сочувствие обволокло тех, кому это не удалось.
После бара я провожал Сьюзен домой, обняв ее за плечи.
– Послушай, Алекс!
– Что?
– Ты весишь целую тонну.
– Это хрш-шо.
– Смотря для кого. Ты пьян…
– Й-йя?! Ну да, йя п-пьян от любви к тебе, любоф-фь моя! Х-ха-а!
– Скорее от «Карлсберга».
– Да-а… Луч-чыне уш-ш не пить, рас-с ты за рулем.
– Что-что?
– Вот Стиф-ф, б-бедняга, выпил «Калссбега», и что выш-шло? Ч-черт! Зачтем они фее умерли, Сьюзи? Эт-то фсе йя виноват. Йя виноват, С-сьюзи. Эт-то фее йя!