Читать «Чехов. 1860-1904» онлайн - страница 120

Характерна лаконичная заметка, которую находим в его записной книжке: «В поезде luxe — это отбросы общества».

Известно, что в поездах «luxe» разъезжала буржуазно-аристократическая верхушка.

XXIV. СЧАСТЬЕ — В БУДУЩЕМ!

Глубокий демократизм всего чеховского творчества; отсутствие в его мировоззрении, в его чувствах таких «зацепок», которые могли бы привязывать его к реакционным формам жизни, принадлежавшим историческому прошлому; глубокое общественное чутье, благодаря которому его творчество стало отражением кануна первой русской революции; страстный патриотизм, знание творческих сил своего народа, дававшее веру в близость расцвета родины; интеллигентность в лучшем, истинном значении этого понятия; общая атмосфера революционного подъема, в которую вступила страна, — все это помогло Чехову занять передовую позицию в оценке значения прогресса, культуры.

Но отсутствие представления о путях, какими придет родина к радостной и справедливой жизни, о тех силах, которые поведут ее к расцвету, об исторической роли рабочего класса — все это не могло не создавать в его произведениях настроений неуверенности, тоски, даже и тогда, когда в этих произведениях звучала мелодия завтрашнего счастья. Картина русской жизни, нарисованная Чеховым, была неизбежно неполной. Изображение рабочих в его произведениях мало чем отличается от традиционного для всей догорьковской литературы представления о «фабричных» только как о несчастной, забитой, эксплуатируемой массе. Увидеть революционную активность рабочего класса, понять его хозяйскую роль в близком будущем — всего это го не было дано Чехову. Поэтому он и не мог создать образ социально-активного, способного к упорной борьбе, цельного человека.

Глубокое общественное, историческое чутье Чехова привело его к принятию прогресса во имя справедливости. Но он не мог до конца, уверенно опереться на развитие прогресса, потому что не видел тех социальных сил, которые освободят культуру от власти «дьявола».

Он понимал, что только в той справедливой жизни, торжество которой он звал и предчувствовал, прогресс и культура будут давать счастье всем людям. И всеми образами своего творчества он говорил своему читателю, что только в будущем, свободном от грубой власти звериных, стихийных законов жизни, и возможно настоящее, человеческое, а не животное счастье!

В обществе, в котором «счастье» построено на страданиях миллионов задавленных, гибнущих людей, нельзя мечтать о счастье для себя.

Эта тема уже была знакома русской литературе, этические критерии которой всегда были неумолимо строгими. Личное счастье безнравственно в обществе, где счастье одного предполагает несчастье многих. В эпилоге «Дворянского гнезда» стареющий Лаврецкий приходит, как к итогу всей своей жизни, к выводу о том, что порядочный человек не может быть счастлив.

У Чехова эта тема стала одной из коренных тем всего творчества.

Со всей поэтической силой, глубиной, последовательностью мысли Чехов разоблачил презренность, несправедливость, моральное и эстетическое безобразие собственнического, своекорыстного «счастья».