Читать «Глядя на солнце» онлайн - страница 120
Джулиан Барнс
Грегори смотрел на светящееся окно и старался перестать думать. Хватит мыслей. Достаточно. Все то время, которое он провел с КОНом. Все эти размышления, эти расспросы, эти логические рассуждения. Неудивительно, что все обернулось полным фиаско. Он было решил, что КОН играет с ним, что происходит какое-то тонкое манипулирование. Но ничего подобного: КОН был просто маразматичная человеческая старая развалина, которую выдрессировали давать ответы. Вопрос — ответ, вопрос — ответ, слушайте постукивание человеческого мозга, снующего взад-вперед, как перестук челнока, снующего в ткацком станке. Это не так, думал Грегори. Сначала у вас возникают вопросы, и вы ищете ответы. Затем вы получаете ответы и недоумеваете, какими были вопросы. В конце концов, вы осознаете, что вопрос и ответ были одним и тем же, что один включал в себя другой. Останови станок, бессмысленно стрекочущий ткацкий станок человеческих мыслей. Смотри на освещенное окно и просто дыши. Он откинул голову и посмотрел вверх на черное и пустое небо; за кулисами у себя в голове он услышал тихую приглушенную музыку, медный духовой оркестр, играющий тихо-тихо, но способный раскатиться громом. Мотив, хотя он никогда прежде его не слышал, был знакомым. Дыши, просто дыши; смотри на освещенное окно и просто дыши…
А Джин стояла у окна, глядела вниз на темную фигуру, на своего сына. Как быстро, как легко она ответила на три его вопроса; какой уверенной в себе должен был он ее счесть. Но часть этой уверенности была просто родительской привычкой. Теперь, взглянув вверх в бархатное черное небо, она на краткий миг ощутила себя не такой уверенной. Быть может, вера была похожа на ночное зрение. Она подумала о Проссере в его «Харрикейне»: черный аэроплан, черная ночь, красный отблеск на его лице, пилот смотрит наружу. Если бы свечение приборов было дневных цветов, зеленого и белого, ночное зрение Проссера отказало бы. Он бы не заметил, что что-то не так; он просто перестал бы хоть что-либо видеть. Может быть, то же самое и с верой: либо они правильно настроили приборную доску, либо нет. Вопрос оборудования, настройки; никакого отношения к знанию, или интеллекту, или перцепции.
Но с верой или без веры, те же самые три вопроса кружили, точно бездомные грачи в бушующем небе. В тот или иной момент над ними задумывались все, пусть мимолетно, пусть с легкомысленной несерьезностью. Самоубийство? Кто кратко не насладился головокружительным ужасом, заглядывая за край обрыва? Что Олив Проссер, во втором браке Редпат, сказала про Томми? Всегда одним глазом косился на заднюю дверь. Ну, и означало это то же самое, что и для подавляющего большинства людей — успокоительное подтверждение, что в случае необходимости можно будет смыться. В последние месяцы перспектива стать столетней старухой — Грегори, обшаривающего улицы, чтобы собрать кучку лжепоздравителей, их вынюхивающих ухмылок, поднятых бокалов и воодушевляющих воплей: «Выпьем за следующие сто лет!» — эта перспектива ввергала ее в дрожь. Не лучше ли с веселым лукавством уклониться от роли внушительной долгожительницы и ускользнуть где-нибудь между девяносто девятью и ста? Как стар был самый старый из зарегистрированных самоубийц? Надо бы попросить Грегори выяснить это с его Человеком-Памятью. Впрочем, в таком случае он может сделать выводы слишком уж мрачные.