Читать «День «N». Неправда Виктора Суворова» онлайн - страница 69

Все же, повторюсь, обнаружить хоть намек о нашей якобы неготовности к войне не так-то просто. Выходит, миф об этом «придумал»… сам В. Суворов. Но все не так просто, как может показаться на первый взгляд…

Простейший пример. Два ученика отправляются сдавать экзамен. Один — хорошист — добросовестно проштудировал все вопросы из экзаменационных билетов, за исключением одного-единственного. Не успел. Другой — троечник без каких-либо амбиций, практически не занимался, лишь с утра в день экзамена подготовил наудачу к ответу один-единственный вопрос. И надо же такому случиться, что хорошисту достается билет, проработать который он не успел, а троечнику — то единственное, что он знает. Кто из них был готов к экзамену, а кто нет? Но это упрощенный пример. Представьте, что ученик выучил все вопросы, с легким сердцем берет билет, а там… что-то невообразимое, чего в программе обучения не было. Напрасно пытается он доказать, что «мы этого не проходили», экзаменатор только смеется.

Что значит быть готовым к войне? Вернее даже, при каких условиях можно определенно говорить о готовности? Если учитывать количество боевой техники, произведенной в СССР в предвоенные годы, то, вне всякого сомнения, мы к войне подготовились неплохо. Но если вспомнить, что практически вся эта техника осталась ржаветь у границы и почты вся кадровая армия погибла или оказалась в плену, о какой готовности может идти речь? Как можно совместить несомненную готовность народа к самопожертвованию ради защиты Отечества, готовность экономики обеспечивать войска всем необходимым и столь же явную слабость нашей армии в первых столкновениях с фашистами. Но… эти понятия и не могут быть отождествлены. Готовность страны и народа к длительной кровопролитной войне и готовность войск прикрытия к успешным боям с агрессором — это далеко не одно и то же.

На мой взгляд, точнее всех высказался по этому поводу осторожный Штеменко. Вот что он пишет:

«Теперь, когда от той роковой ночи нас отделяют десятилетия, появилось множество самых разных оценок тогдашнего состояния наших Вооруженных сил.

Иные говорят, что мы совсем не были готовы к отражению нападения противника… И хотя подобного рода высказывания принадлежат, как правило, людям невоенным, вокруг них громоздится обычно непроницаемый частокол мудреной специальной терминологии.

…Отождествляются совсем не тождественные понятия и явления: скажем, готовность авиации к боевым вылетам, артиллерии к открытию огня, пехоты к отражению атак противника с готовностью страны и армии в целом к ведению войны с сильным противником».

То ли не захотел он высказаться более определенно, то ли цензура этой определенности не захотела, но суть вполне просматривается и так. И суть в следующем. Потенциально мы были сильнее Гитлера, народ, так до конца и не сломленный сталинской диктатурой, оказался в состоянии вынести тяготы и лишения военных лет и защитить страну. Но в то же время на рассвете конкретного дня — 22 июня 1941 года — ни техника, ни личный состав в большинстве случаев к ведению боевых действий оказались не готовы. Думается, этот факт не требует доказательств. Вопрос в том, как такое могло случиться, отчего имеющие достаточное количество современного вооружения армии прикрытия с первых же часов оказались дезорганизованными и потерпели в приграничном сражении тяжелое поражение.