Читать «День «N». Неправда Виктора Суворова» онлайн - страница 108

А теперь разберемся, на основании чего делает В. Суворов вывод о том, что войска в приграничных округах располагались именно в наступательной группировке и были готовы нанести превентивный удар.

Первая группа «доказательств» базируется все на том же: войска Первого эшелона, укрепленные районы, склады располагались в непосредственной близости от границы. Это правда, но из этого еще не следует, что мы собирались ударить первыми. Армии прикрытия не могли быть расквартированы в глубине, это означало заранее отдать противнику часть территории СССР. Уже само предложение организовать оборону на линии, скажем, старых укрепрайонов, рискни кто его высказать, вполне могло повлечь за собой обвинение в государственной измене. Такая была обстановка, такие были настроения.

Вот что пишет Штеменко:

«…под влиянием наших временных неудач на фронте некоторые наши командиры прониклись излишней подозрительностью. В какой- то мере это болезненное явление коснулось и Генштаба. Как-то один из вновь прибывших командиров, наблюдая работу полковника А. А. Грызлова над картой, обвинил его в преувеличении мощи противника. К счастью, наша партийная организация оказалась достаточно зрелой и отвергла нелепые домыслы».

Какая, собственно, разница, хотел вновь прибывший товарищ, воспользовавшись традиционными методами, расчистить себе место либо действительно считал, что отражение реального положения на фронтах, пусть даже и на картах Генштаба, недопустимо? Уверен, партийная организация Генштаба «оказалась достаточно зрелой» лишь потому, что война уже изменила нашу жизнь. Знающих, опытных, смелых работников уже нельзя было в одночасье вычеркнуть из общего списка. Период, когда брали всех подряд за «щи ленивые» и использование в определенных целях газетных обрезков с портретами вождей, отодвинулся до лучших времен. Но представляете, сколько откликов доброхотов всех рангов вызвала бы одна лишь мысль об организации обороны в глубине нашей территории? Сколько доносов пошло бы «куда надо», сколько голов полетело?..

Никто ведь не отрицает, что командиры рекогносцировали местность у самой границы, только что из этого следует? Войска-то не могли располагаться между пограничными столбами, они были расквартированы на некотором, иногда значительном, отдалении, в военных городках. Где были магазины, баня, клуб, казармы — выделенные горсоветом бараки, электричество, вода… Где была инфраструктура. А рубеж развертывания, окопы, землянки, если успели их отрыть до того, как на самом верху закусили удила, — вдоль границы. Вот и выезжали командиры, не все, лишь те, которые были поумнее, посмотреть, что там, перед окопами, на сопредельной территории.

Вот одно из высказываний, на которые ссылается В. Суворов:

«…Наблюдая немецких пограничников в каких-нибудь двадцати — тридцати шагах, встречаясь с ними взглядами, мы и виду не подавали, что они существуют для нас, что мы ими хоть в малейшей степени интересуемся…

…Может быть, нужно было с самого начала, не опасаясь дипломатических тонкостей, прямо говорить с бойцами о неизбежном противнике… ясно и четко называть полевые учения гитлеровцев прямой подготовкой войны». Как видим, о превентивном ударе — ни слова. Ясно и четко заявить о надвигающейся войне не мог себе позволить не только дивизионный комиссар, но и командующие округами. Скажи такое Севастьянов не то чтобы солдатам, друзьям и жене, вполне может статься, что мемуары его оказались бы совсем о другом.

Возможно, я и ошибаюсь, но то, как отзываются в своих воспоминаниях о немцах наши командиры, то, что они якобы «с самого начала» видели в них врага, представляется мне весьма и весьма сомнительным. Не могло же после такой войны прозвучать в воспоминаниях следующее: «Немцев, после совместных операций в Польше, после парада в Бресте, мы рассматривали как союзников. Встречаясь с их пограничниками, улыбались, поздравляя, таким образом, с очередной победой над общим империалистическим врагом. И они в ответ приветствовали нас характерным поднятием руки. Ребята все были крепкие, на подбор. Ладная, красивая форма сидела на них как влитая, выгодно отличаясь от линялых наших гимнастерочек…»