Читать «Один Рё и два Бу» онлайн - страница 88

Но иногда внезапно, на мгновенье сознание возвращалось к нему, будто молния прорезала густые тучи. Один раз он с удивлением увидел, что сидит в придорожной канаве, прислонясь к забору.

Он посмотрел на свои руки, худые и грязные. Повертел пальцами, разглядывая их, недоумевая, чьи же они, пытаясь вспомнить, что же произошло.

Уже воспоминания, теснясь, пытались пробиться сквозь толщу забвения.

В ушах загудело, боль пронзила виски, слезы брызнули из глаз, и он поскорее опять с облегчением погрузился в бездумье.

В другой раз он остановился перед лавчонкой ростовщика и долго смотрел на вывеску. Откуда-то издалека пришла память о том, что сюда приносят одежду и получают за это деньги. Зачем ему нужны деньги, было неясно.

Но он зашел в лавку, снял свои модные, заложенные широкими складками брюки, нарядную накидку, узорчатый халат и остался в одной набедренной повязке.

Ростовщик схватил брошенную одежду, щупал ее, мял, разглядывал на свет и наконец сказал:

— Эти вещи дорогие, но на что они годятся теперь? Вот дыра, вот прореха, так испачкано, что и цвет не разберешь. Много не могу дать, — и сунул Корэдзуми несколько монет.

Деньги надо считать. Зачем считать? Надо! И Корэдзуми начал считать:

— Один, два, три… — и опять: — Один, два, три… — И вдруг разжал руки. Монеты посыпались между пальцев на земляной пол, а Корэдзуми, не оглядываясь, вышел.

Однажды поздним вечером он очутился на площади у Нового моста. Площадь была безлюдна, луна освещала ее мертвенным сиянием.

Корэдзуми увидел бамбуковый шест и на нем голову Ханроку. На доске была надпись, и Корэдзуми прочел ее без удивления:

ИКУДЗИМА ХАНРОКУ — УБИЙЦА

Корэдзуми смотрел на голову. Лицо в лунном сиянии было белое. Красная краска для героя. Для изменника голубой подбородок, губы фиолетовые, белый нос. Белый длинный нос висел неподвижно фиолетовым провалом рта.

Глаза смотрели на Корэдзуми, Корэдзуми смотрел на Ханроку.

Облака набегали на луну, тени скользили по лицу.

— Я Корэдзуми, — прошептал Корэдзуми. — Я расписал нос белой краской, а подбородок голубой и смотрю в зеркало. Но не следует забывать, что я лишь изображаю злодея. Ни на мгновенье не следует забывать — я Корэдзуми!

Но уже чужие черты обволакивали его кожу, прилипая к ней, будто кожица персика к нёбу. У него оставалось сомнение, кто же чью роль играет, и отгоняя наваждение, Корэдзуми топнул ногой:

— Я Корэдзуми, актер. Я играю роль. Я не убивал Дандзюро. Я только хотел его смерти. Я мог отвести кинжал, но не сделал движения. Я убийца! — И вдруг закричал пронзительно и дико: — Я Xaнроку, Ханроку, Ханроку! Я Икудзима Ханроку — убийца. Я убил Дандзюро! Я убил мою мать. Матушка, матушка! Я убил мою мать!..

А надо вам знать, что, хотя площадь была пустынна, был там еще один человек, сидел неподалеку, скрытый в тени, ужинал сушеной рыбкой. Был это не кто иной, как тот самый незадачливый полицейский, который несколько лет назад так глупо прозевал Рокубэя, когда того искали за ограбление скупщика риса. Нельзя сказать, что за это время сыщику повезло больше. Напротив, еще накануне его начальник кричал на него, бранился и даже ударил, упрекая в глупости, и трусости, и нерасторопности и клялся, что один еще промах — и выгонит он его совсем. А между тем за эти годы сыщик успел жениться, и уже жена народила ему трех детишек — все мальчишки и все вылитый отец. Надо было их кормить. Поэтому сыщик твердо решил показать свое рвение к службе и, подумав, что к выставленным на шестах головам казненных могут прийти соучастники, решил сверхурочно дежурить там каждую ночь. Какова же была его радость, когда он услышал безумные вопли: