Читать «Кавалер ордена Почета» онлайн - страница 2

А тогда я смеялся над этим сообщением, потому что за весь долгий год патрулирования и службы стрелком на боевом вертолете я не убил ни одного вражеского солдата или мирного вьетнамца. Напротив, я убил несколько американских военнослужащих, а именно: рядового, трех капралов, лейтенанта, полковника и бригадного генерала. До сих пор никто не знает, что я повинен в их смерти. До сих пор я никому не мог об этом рассказать. Но теперь мне больше незачем молчать.

За долгие месяцы, проведенные в тюремной камере, у меня было достаточно времени, чтобы вспоминать тот год во Вьетнаме. Ничто не отвлекало меня и не мешало восстановить в памяти мельчайшие подробности обстоятельств и событий того военного года. Когда я отслужил и вернулся в Штаты, мне было трудно отделаться от переживаний, связанных с ними. Я сделал то, что должен был сделать, без малейшего колебания и никогда не раскаивался в содеянном. Мне тогда и в голову не приходило, что я сочту нужным вспомнить эти события и старательно их записать. Думаю, я мог бы прожить долгую жизнь и умереть, не тревожимый этими воспоминаниями. Никто никогда не узнал бы, что я совершил. Однако эта телеграмма все изменила.

2

А теперь начну сначала. Мне двадцать лет. Я осиротел в одиннадцать лет и все еще считаю себя сиротой, потому что до сих пор один во всем мире и сегодня более одинок, чем когда-либо.

В тот день я летел с родителями на отдых в Калифорнию, как вдруг самолет врезался в горный пик в Скалистых горах и взорвался. Меня выбросило воздушной волной, я упал в сугроб и остался невредим. Я давно забыл подробности катастрофы, но последующие события помню хорошо. Коротко расскажу о них.

Когда спасатели доставили меня в больницу в Денвер и я был признан здоровым, мне рассказали, что мои родители погибли. Потом спросили о других родственниках, и я ответил, что у меня родственников нет. Мне не поверили. Должны же быть какая-нибудь тетка, дядя, двоюродный брат? Я отвечал, что семьи моих родителей были уничтожены Гитлером во время войны. Выжили только мои родители. Они познакомились в концентрационном лагере, потом поженились и приехали в Америку, где я и родился. Я рассказал все, что мне рассказывал отец. Но должны же быть друзья в Нью-Йорке? Я подумал о двоих, но я их не любил и сказал, что никаких друзей нет. Пытались отыскать в Нью-Йорке кого-нибудь, кто взял бы меня на попечение, но никого не нашли.

На третий день меня выписали из больницы и поместили в приют для сирот в Денвере. Вначале я много плакал: тосковал по родителям. Потом привык к новой жизни. Приют оказался неплохой. Воспитатели были добры ко мне и в течение первого года несколько раз рекомендовали меня для усыновления, но из этого ничего не вышло. Вскоре все поняли, что никто не хочет усыновить одиннадцатилетнего мальчишку. Ну и хорошо. Мне не нужны были новые родители. Я хотел только одного: поскорее вырасти и стать самостоятельным. Я прожил в приюте семь лет, но никогда не считал его своим домом. Это было некое учреждение, и в день, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я покинул его и вступил в другое учреждение — в армию Соединенных Штатов.