Читать «Древняя Русь и Великая степь» онлайн - страница 460

Рождение этноса происходит в негэнтропийный момент, пусть даже протяженный, когда на фоне нескольких популяций за счет появления избыточной биохимической энергии возникает новая система, исчезающая через 1200–1500 лет при неубывающей энтропии. При этом этнос проходит ряд фаз, пребывая не в биологическом, а в историческом времени, определяемом через характер событий и их причинно-следственных связей, а также общественного императива по отношению к персонам, составляющим этнос.

Поскольку вспышки этногенеза, или пассионарные толчки, локальны и разновременны, то сопоставлять их целесообразно не синхронно, накладывая на линейную шкалу времени, а по фазам или возрастам, т. е. начало с началом, середину с серединой, конец с концом. Таким способом легко выделить природную закономерность этногенеза, лимитом коего является упрощение этнической системы до распада ее на отдельные персоны, т. е. снижение уровня на один порядок, от популяционного до организменного. Следовательно, историческое время дискретно, что отличает его от астрономического и биологического. Кроме того, оно может быть нарушено, точнее — оборвано активным межэтническим контактом, где этносы пребывают в разных фазах. Назовем этот вариант смещением.

И все-таки эволюция как вектор группы процессов играет заметную роль в жизни всей планеты, с той обязательной оговоркой, что существуют два направления развития системных целостностей. Система может стремиться либо к усложнению, либо к упрощению, в последнем случае ее можно назвать антисистемой. И что замечательно: выбор направления лежит в полосе свободы, а значит, зависит от решения людей, т. е. элементов системы.

Первая позиция: материальный мир ужасен, так как все живое предназначено к смерти. Вторая позиция: мир прекрасен и прекрасна смерть, сопутствующая жизни, ибо она освобождает от космического зла, несправедливости, страданий, которые страшнее смерти. Обе позиции последовательны, можно выбрать любую по желанию.

Пояснили эту контроверзу два поэта XX в. Оптимистическую формулировку дал Н. Гумилев в поэме «Начало», благословляя жизнь с ее переменами.

С сотворенья жизни стократы Умирая, менялся прах — Этот камень рычал когда-то, Этот плющ парил в облаках. Убивая и воскрешая, Набухать вселенской душой — В этом воля земли святая, Непонятная ей самой.

Обратную концепцию предложил Н. Заболоцкий в стихотворении «Лодейников»:

Лодейников склонился над листами, И в этот миг привиделся ему Огромный червь, железными зубами Схвативший лист и прянувший во тьму. Так вот она, гармония природы, Так вот они, ночные голоса! Так вот о чем шумят во мраке воды, О чем, вздыхая, шепчутся леса! Лодейников прислушался. Над садом Шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, Свои дела вершила без затей. Жук ел траву, жука клевала птица, Хорек пил мозг из птичьей головы, И страхом перекошенные лица Ночных существ смотрели из травы. Природа, вековечная давильня, Соединяла смерть и бытие В один клубок, но мысль была бессильна Соединить два таинства ее.