Читать «Шёлк» онлайн - страница 22

Алессандро Барикко

Она спустилась к парадному входу, отпахнула дверь и встала на пороге.

Когда Эрве Жонкур подошел к ней, она улыбнулась. Обняв ее, он тихо сказал:

— Останься со мной, прошу тебя.

Они не смыкали глаз дотемна, сидя на лужайке перед домом, друг возле друга. Элен говорила о Лавильдье, о долгих месяцах ожидания, об ужасе последних дней.

— Ты умер.

Сказала она.

— И на свете не осталось ничего хорошего.

52

Шелководы Лавильдье взирали на тутовые деревья, покрытые листьями, и видели свою погибель. Бальдабью раздобыл несколько новых кладок, но личинки умирали, едва народившись. Шелка-сырца, полученного от немногих сохранившихся партий, еле хватало, чтобы загрузить две из семи местных прядилен.

— У тебя есть какие-нибудь мысли? — спросил Бальдабью.

— Одна, — ответил Эрве Жонкур.

На следующий день он объявил, что за лето собирается разбить вокруг своего дома парк. И подрядил с десяток-другой односельчан. Те обезлесили пригорок и сгладили уклон, полого спускавшийся теперь в низину. Стараниями работников деревья и живая изгородь расчертили землю легкими, прозрачными лабиринтами. Яркие цветы сплелись в причудливые куртины, открывшиеся словно шутейные прогалины среди березовых рощиц. Вода, позаимствованная из ближней речки, сбегала фонтанным каскадом к западным пределам парка, собираясь в небольшом пруду, обрамленном полянками. В южном урочище, меж лимонных и оливковых деревьев, из дерева и железа соорудили огромную вольеру, казалось повисшую в воздухе точно вышивка.

Работали четыре месяца. В конце сентября парк был готов. Никто еще в Лавильдье не видывал ничего подобного. Поговаривали, будто Эрве Жонкур пустил на это все свое состояние. Будто вернулся он из Японии каким-то не таким, не иначе как больным. Будто запродал кладку макаронникам и набил мошну золотом, припрятанным в парижских банках. А еще поговаривали, что ежели б не его парк — окочурились бы все с голоду в тот год. И что был он шельмой. И что был он праведником. А еще — будто нашло на него что-то, ровно напасть какая.

53

О своем странствии Эрве Жонкур сказал только то, что яички шелкопряда раскрылись неподалеку от Кёльна, в местечке под названием Геберфельд.

Спустя четыре месяца и тринадцать дней после его возвращения Бальдабью сел перед ним на берегу пруда у западных пределов парка и сказал:

— Рано или поздно ты все равно расскажешь правду.

Сказал негромко, через силу, ибо сроду не верил, что от правды бывает хоть какая-то польза.

Эрве Жонкур устремил взгляд в сторону парка.

Стояла осень: повсюду разливался обманчивый свет.

— Когда я увидел Хара Кэя в первый раз, на нем была темная туника. Он неподвижно сидел в углу комнаты, скрестив ноги. Рядом лежала женщина. Она положила голову ему на живот. У ее глаз не было восточного разреза. Ее лицо было лицом девочки.

Бальдабью слушал молча. До последнего слова. До поезда в Геберфельд.

Он ни о чем не думал.

Он слушал.

Его кольнуло, когда под конец Эрве Жонкур сказал вполслуха:

— Я даже ни разу не слышал ее голоса.

И, чуть помедлив: