Читать «Великое противостояние» онлайн - страница 142

Глава 16

Попутчики

Уже десять дней идет наш поезд. Пойдет час, другой, и опять стоим мы целый день на какой-нибудь станции. А кругом составы, эшелоны, цистерны.

Сколько людей сейчас едет! Мне кажется, весь мир снялся со своего места. Весь мир находится в пути. Все сместилось, перепуталось. И мы где-то затерялись: на бесчисленных путях, среди вагонов, теплушек, станков.

Постепенно мы все вжились в этот путевой, двигающийся на колесах мир. Мы привыкли к нашему вагону, в котором уже столько времени спали, ели, сидели, разговаривали.

Игорь тоже давно уже обжился в вагоне. Но он все время едет.

Он все время в пути. Выпросив у проводницы расписание, он отмечает, какие станции мы проехали, подсчитывает, сколько километров за сутки сделал наш поезд.

На стоянках он лазает со смазчиками под вагон и вылезает чумазый и очень довольный, что ему дали подержать минуточку ведро или мазилку. Скоро он знает все, что касается нашего вагона, семафоров, сигнализации, паровозов, сцепок… Он уже выяснил, что вагон у нас называется «пульмановским», автосцепки нет, тормоза системы Казанцева, а были Вестингауза. Если дернуть за красную ручку тормоза, то станет весь поезд, и за это штраф: был в мирное время — сто рублей, а сейчас — тысяча, да еще заберут. Он всегда знает, какой системы паровоз к нам прицеплен, хороший ли машинист нас везет. А поглядывая в окна на проносящиеся встречные эшелоны, с непререкаемой уверенностью сообщает:

— Танки поехали — КВ. Самые крепкие из всех. А это — провезли самолеты-пикировщики; сзади два киля на хвост…

На одной станции я подхожу к длинному составу. На платформах, бережно укрытые мешковиной, стоят красивые станки, и какой-то длинноусый великан возится у одного из них. Он что-то подкручивает, поправляет и так увлечен своим делом, что я долго стою возле этой платформы, не замеченная им.

Потом он отрывается от дела, вытирает веретьем замасленные руки.

— Ну що, дочка? — обращается он ко мне. — Бачишь, яка у меня машина гарненькая? Ось! Сам ее собирал, сам разбирал и теперь обратно у новом месте зараз соберу.

Он любовно оглядывает станок и заботливо укутывает его мешковиной.

— Чья така, дочка? Виткиля? — спрашивает он меня.

— Из Москвы. Нас эвакуировали.

— А что же ты такая — вся зажурилась?

— А чего же радоваться? Эвакуировали…

— Тю, эвакуировали!.. А ты это слово забудь. Ты себе кажи так, як я соби казав: це нас не эвакуируют, це нас перебрасывают на други участки фронта. Чуешь, дочка? Ты кто сама будешь? Учишься?

— Учусь в школе. Я в девятый перешла.

— У, яка грамотненька! В девятом, а журишься. С кем едешь?

— Я тут с пионерами еду. Сопровождаю. Вон состав стоит.

— От бачишь, це добре! Це, значит, ты командир. И мы с тобой, дочка, що сейчас делаем? Мы с тобой, доченька московская, действуем по приказу главного командования — на военную хитрость. Дурни воны, немцы. Они як гадали? От мы на Донбасс придем, усю большевистскую индустрию схапаем. Ну, пришлы. Доки што пришлы… А индустрия уся утекла. Вот она, наша индустрия, на колесах. Вот тоби и индустрия. Дуля с маком тоби, Гитлер! Та мы с нашим народом ще в пути усе оборудование зараз отремонтировали. Як прыидем, так с того же дня тим дурням, немцам, нашу закуску готовить станем. Чуешь, дочка? То-то вот и оно! Командование усе знает. И вот, бачу я, идут дитячьи эшелоны с Москвы. Ясно, дома-то краше, як на колесах. Но ведь що Гитлер, катюга, паразит, думал?.. Я по всем ихним местам, кажет, вдарю, вот у них и пойдет шебарша, а дети неученые станут. А командование говорит: нет, нехай дети учатся. Це тоже научный фронт. Вот вас и перебрасывают. А ты кажешь — эвакуировали! Да журишься! Не годится.