Читать «Вундеркинды» онлайн - страница 3

История жизни и смерти Августа Ван Зорна и множество историй, вышедших из-под пера этого человека, вновь всплыли в моей памяти в ту пятницу, когда я отправился в аэропорт встречать моего друга Терри Крабтри. Каждый раз, встречаясь с Терри, я неизбежно вспоминал странные, окутанные туманом мистики и предчувствием смерти рассказы Августа Ван Зорна, потому что когда-то нас свела его бледная тень, и наша многолетняя дружба возникла благодаря безвестности и забвению, что стали уделом человека, которого моя бабушка сравнивала со сломанным зонтиком. Двадцать лет спустя сама эта дружба превратилась в нечто, напоминающее город-призрак из рассказов Ван Зорна: шаткая, возведенная на зыбкой грани реальности конструкция с неясными очертаниями, под фундаментом которой тяжело ворочается потусторонний Ужас; липкий, как кошмарный сон, он время от времени приоткрывает янтарный глаз и пристально смотрит на нас из своего подземелья.

Три месяца назад Крабтри был приглашен в качестве почетного гостя для участия в Празднике Слова — ежегодной конференции, которую устраивает факультет английской литературы нашего колледжа (чтобы добыть для него приглашение, мне пришлось воспользоваться личным обаянием и моей дружбой с ректором), но с тех пор, несмотря на многочисленные сообщения, которыми Терри замучил мой автоответчик, мы разговаривали с ним всего один раз: кажется, это было в конце февраля, когда я, забежав домой после вечеринки у ректора, чтобы надеть новый галстук в светло-синюю полоску и отправиться вместе с женой на другую вечеринку, которую устраивал ее шеф, машинально ответил на звонок. Перед уходом я успел выкурить косячок, и поэтому мне казалось, что трубка, которую я старательно прижимал к уху, обмякла и норовила свернуться в тугой узел, словно непослушная шелковая веревка, а сам я будто бы стою в длинном тоннеле и плавно покачиваюсь в потоке свистящего ветра, растрепавшиеся волосы щекочут мне лицо, а светло-синий галстук вьется и щелкает у меня за спиной. И хотя у меня было смутное ощущение, что в голосе моего старого друга слышатся назидательно-гневные нотки, его слова, похожие на закрученные в спираль завитки древесной стружки и прозрачную рыбью чешую, просто проносились мимо меня, а я махал им вслед, глядя, как они исчезали в жерле тоннеля. Сегодня, отправляясь в аэропорт, я с нетерпением ждал новой встречи с Терри, за все годы нашей дружбы такое случалось крайне редко; мысль о предстоящем свидании волновала меня и вселяла ужас.

Днем я закончил занятия с группой старшекурсников чуть раньше и отпустил их домой, под предлогом подготовки к конференции, однако студенты, сразу заподозрив неладное, все как один обернулись к несчастному Джеймсу Лиру; двигаясь к выходу из аудитории, они не переставали поглядывать в его сторону. Когда я собрал испещренные пометками и критическими замечаниями ксерокопии последнего рассказа Джеймса, затолкал их в портфель и накинул пальто, собираясь уходить, я заметил, что мальчик так и сидит в дальнем конце аудитории в окружении опустевших столов и беспорядочно разбросанных стульев. Я понимал, что должен что-то сказать, возможно, попытаться утешить парня, после того как беспощадные товарищи в пух и прах разнесли его произведение; мне показалось, что ему очень хочется услышать хотя бы звук моего голоса, но я торопился в аэропорт и к тому же не мог избавиться от чувства раздражения и досады: в процессе обсуждения он даже не пытался возражать своим критикам, словно они громили кого-то другого. Я пробормотал «до свидания» и пошел к двери. «Выключите, пожалуйста, свет», — попросил он. Джеймс говорил как обычно: тихим сдавленным голосом. Я знал, что не должен этого делать, и все же выполнил его просьбу. Пожалуй, эта надпись вполне подойдет для моей эпитафии или, точнее, для одной из них, поскольку на моей могиле потребуется установить большой мраморный монумент, который со всех сторон будет испещрен горестными изречениями и унылыми афоризмами, выгравированными мелким шрифтом. Итак, я оставил Джеймса Лира в темноте и одиночестве, а сам отправился в аэропорт. Я приехал за полчаса до прибытия самолета Терри, что дало мне возможность спокойно посидеть в машине и выкурить славный косячок под музыку Ахмада Джамала; не буду скрывать: я мечтал об этой тридцатиминутной идиллии с того самого момента, когда спустился с кафедры и объявил студентам, что на сегодня занятия окончены. За свою долгую жизнь я предавался многим порокам и соблазнам, среди них были спиртное, и табак, и различные виды наркотиков, выводящих нас за пределы земного тяготения, однако моим постоянным спутником и верным другом стала марихуана. Пару унций этой ароматной травки, надежно упакованной в пластиковый пакетик, я всегда держу наготове в бардачке машины.