Читать «Дот» онлайн - страница 8

Первым выпало бросать Кеше Дорофееву. На полигоне он это делал артистично. Казалось, завяжи ему глаза — и все равно гранаты будут ложиться точно в ровик. Но когда ты замер в кювете, незащищенный, по сути — на виду, ощущая всем телом, как вздрагивает под тобой раскаленная земля, оглушаемый надвигающимся грохотом двигателей и лязгом гусениц по камням, опустошенный страхом, который подсказывает тебе спасительное бездействие, — куда в такие мгновения деваются и тренированный глазомер, и отработанный бросок. Последние минуты ожидания сдирают с тебя наносное и придуманное. Остается твоя сущность. И гранату ты сжимаешь судорожно сведенными, неразлепимыми пальцами, словно впервые в жизни, и бросаешь ее, словно впервые в жизни, — без сноровки, одним только сердцем.

У Кеши хватило и мужества, и выдержки. Он подпустил головной танк на двадцать метров; что еще надо? — верная дистанция. Но бросок получился слабый. И граната не разорвалась сразу. Чуть подпрыгнув при ударе о булыжники мостовой, она перевернулась в воздухе и покатилась по дуге, постукивая по камням, под днище танка. Водитель оказался расторопным малым. Каким-то чудом он успел сдать назад, и граната, бесполезно лопнув смрадным тротиловым чадом, лишь взломала покрытие дороги. И теперь представлялось странным, что силой, способной лишь выворотить и разбросать несколько булыжников, собирались остановить и даже уничтожить стальное чудище.

Танковый пулемет, словно киркой, вспорол разрывными пулями обе кромки кювета; выскочили автоматчики, но их ждали — и встретили нестройными, но точными выстрелами с пригорка. Лишь двое уцелели. Приседая и стреляя по брустверам от бедра, они попятились и успели спрятаться за остановившийся танк.

Выстрелы пограничников отвлекли внимание немцев, Кеша это почувствовал — и поднялся… Что он при этом успел подумать? Что в нем успело перестроиться за те мгновения, пока над головой тупо вбивало в податливую землю и порошило сухим в глаза, которые нельзя было закрыть — ведь это же бой, ведь этот резкий солнечный свет и эта земля, забившая угол рта и прыгающая перед самыми глазами, — последнее, что суждено тебе увидеть в твоей иссякающей, уже перечеркнутой жизни…

Кеша встал во весь рост, привычно замахнулся и уверенно швырнул свою последнюю гранату точно в цель.

Залечь второй раз ему не дали. Пули догнали его, он сел на наружную кромку кювета, прямой, странно вытянувшийся вверх, и так сидел какое-то время, а потом упал на спину, в пыльную полынь, только ноги в кювет свисали. Но немцы все месили и рвали свинцом то, что еще только что было Кешей Дорофеевым, а сейчас металось и вздрагивало при каждом ударе, уже плохо различимое в облаке поднятой пулями пыли.

А всего-то, чего он добился, — сорвал гусеницу головной машины.

Зато удачливей был Карен Меликян. От его гранаты полыхнул мотор второго танка, и еще не все танкисты успели выбраться на броню, как внутри стали рваться снаряды. Танк шатало, он кряхтел, будто живой, лопался на сварных швах, но крепился из последних сил, чтобы не развалиться здесь же, посреди дороги, грудой броневых листов. И все, кто был поблизости, бросились от него в придорожный кустарник — подальше от греха.