Читать «Бруски. Книга I» онлайн - страница 84
Федор Иванович Панфёров
Яшка ниже склонил голову, левой рукой обнял вздрагивающие плечи Стешки, спросил:
– Не пойдешь?
– Пойду, – тихо ответила Стешка и еще тише добавила: – Дрожу вся.
Яшка, сияющий, глянул на матушку. Матушка в обиде дернула за рукав батюшку, батюшка отмахнулся, разлил в улыбке толстые губы:
– Новые времена теперь… не тревожь…
– Верно, батюшка, – подхватил Николай Пырякин, – по-своему ведут жисть.
Сватья засмеялись, заговорили.
Кто-то потребовал свечей к иконам. Маркел полез в карман – он староста церковный, – достал огарышек, подал.
– Ээ-э-э-э-х, таскал, таскал, – упрекнула Анчурка, – а теперь богу – на!
– Бог не побрезгует…
Огарышек тускло затеплился перед ободранной иконой.
Кто-то предложил сходить за Егором Степановичем, Клуней, за остальной родней. Пора уж и им идти. Давеча Егор Степанович малость где-то замешкался. Николай Пырякин и Егор Куваев тащили столы, скамейки от соседей, заставляли переднюю и заднюю комнаты, в чулане бабы стучали горшками. В печи вспыхнул хворост, – надо готовить варево для запоя.
И пир начался.
Егор Степанович сидел рядом с молодыми и Клуней. Пьяные бабы устроили сговор, лезли к нему, пели песни и требовали с него на мед. Егор Степанович или не слышал, или отделывался шуточками и только под конец, когда все вместе распили восемь ведер самогона (не разбирая – чей), Егор Степанович полез поцеловаться к Огневу.
– Эх, ты, соколик ты наш, – кричал он, – да я, бывало, на лету птиц ловил!..
– Как это ты на лету-то? – спрашивали со всех сторон. – Расскажи…
– Я, бывало… парень-то какой был… во-он бабу спроси, спроси бабу… Она вам порасскажет… Да и Яшка у меня… Да и то, по правде тебе сказать, Степан Харитонович, не видать бы твоей Стешке моего Яшку, если бы, – он поднял загнутый палец кверху, – дельце бы одно… Да… Из дерьма ведь мы ее вытаскиваем в люди – Стешку-то…
Спохватился – лишнее сказал. Огнев, хотя и был пьян, но последние слова Чухлява его больно резанули.
– Да, это так: в дерьме мы живем, – согласился он. Чухляв вновь встрепенулся:
– Вот, вот! Благодарить за то нас должны! Яшка! Яшка! Слыхал, что отец говорит?!
Яшка насупился. Около него выли, скулили, пели песни, плакали, топали ногами.
– Да только ведь мы чужих-то сапог не прячем, – склонившись к Чухляву, тихо добавил Огнев и громко рассмеялся.
Сказано было тихо, но Егор Степанович все понял: он острым плечом толкнул Клуню, вылез из-за стола и направился к выходу. Все, кто видел Егора Степановича, думали: на-двор потянуло свата.
6
– Степан, а Степан, – тревожно будила Груша Огнева, – встань, встань-ка… на часок!
У Степана от самогона разрывалась на части голова, а когда он открыл глаза, Груша шепотом передала, что у Чухлява в доме ералаш. Егор Степанович, будь он не тем помянут, после того как ушел с запоя, заперся и никого не пускает в избу. Он решительно заявил, что родниться с Огневым вовсе не намерен; если кто хочет родниться с Огневым – пусть идет, а Егор Степанович и один обойдется. Слава богу, говорит, ему по-миру ходить не доведется, а за хлеб всяк с него согласится порты и рубаху постирать.