В Шатиль ворвался верховой,Кричит: Беда! "Кистины-ворыЧинят на пастбище разбойИ лошадей уводят в горы!"На сходке, чтимый всем селом,Алуда был КетелауриМуж справедливый и притомХевсур, отважный по натуре.Немало кистов без рукиОставил он на поле боя.У труса разве есть враги?Их много только у героя.Теперь они средь бела дняЕго похитили коняИ гонят весь табун к высотамЧерез Архотский перевал,Чтоб конь ногами потопталЛуга, поросшие осотом.Алуда, слыша эту речь,Отбил кремень, проверил пулиИ наточил свой верный мечБлагословенный свой франгули,Чтобы клинок не оплошал,Эфес попробовал ладонью…И вот рассвет. И сокол скалЛетит за кистами в погоню.Встречая солнечный восход,Индейка горная поет,Собаки дремлют возле стада.В горах приметив след копыт,Алуда по следам летит.А вот и те, которых надо!Галгайцу-вору одномуПлохая выдалась минута:Послав заряд вослед ему,С коня свалил его Алуда.Скатился книзу головойЗлодей, застигнутый зарядом,Но не сробел кистин второйИ за ружье схватился рядом.И грянул гром средь тишины,И сорвалась плита в ущелье,И на Алуду с вышиныОсколки пули полетели."Не ранен ты, неверный пес?" —Галгаец закричал сердито."Промазал ты, неверный пес, —Гуданский- Крест моя защита".И снова пламя пронеслосьВ кистина выпалил Алуда."Что, получил, неверный пес?"— "Ой, не бреши, я цел покуда"— "Ты цел? А шапку ты забыл?""Эге, Муцал, не зазнавайся,Ведь я насквозь ее пробил!Спалило волосы, признайся!""Высок, бедняга, твой прицел,Ты череп пулей не зад ел"И грянуло ружье Муцала,И у хевсура на боку,На радость меткому стрелку,Пороховницу разорвало."Ужель ты цел, неверный пес?"Опять кричит Муцал сердито."Как видишь цел, неверный пес, —Гуданский Крест моя защита.Гуданский Крест заступник мой,Он укрепил мою десницу.Не думай, что окончен бой,Коль ты пробил пороховницу.Теперь, уж коль на то пошло,Не должен я в долгу остаться!"И пуля просвистела злоИ раздробила грудь галгайца."Ну, каково, неверный пес?" —Вскричал Алуда, торжествуя."Пробил ты грудь, неверный пес,Теперь недолго проживу я.О горе! Середь бела дняДосталась жизнь моя Алуде.Убил он брата и меня,И это ль божье правосудье!"Но не желает умиратьМуцал, и струйку черной кровиТравой пытается зажать,Держа оружье наготове.Собрав всё мужество свое,Стреляет он врагу навстречу,И снова промах, и ружьеБросает он с такою речью:"Владей же им, неверный пес,Ему не место у другого"Едва он это произнес,Как на устах застыло слово.Но чудо! мрачен и понур,Не смотрит на ружье хевсурИ слезы медленные точит,И хоть добыча дорога,Неустрашимого врагаОбезоружить он не хочет.Ружье с насечкой дорогойКладет, на труп, залитый кровью,Влагает в руку меч стальной,Кинжал приладив к изголовью.Заветам древним вопреки,Не рубит правой он руки;Грехом не хочет оскверниться.И шепчет трупу он: "Муцал,Ты как герой в сраженьи пал,Была крепка твоя десница!Пускай она истлеет в прах,Покоясь на могучем теле,Чтобы не радовался враг,Прибив ее в своем ущелье.Хорошую ты мать имел,Коль от нее таким родился!"Кистина буркой он одел,Покрыл щитом и удалился.
