Читать «Рабыня Вавилона» онлайн - страница 110

Сумукан-иддин отстреливался, укрываясь за мешками с зерном и тюками шерсти, в то время как корабельщики отводили гуффы к середине реки. Стрела пронзила шею Сумукан-иддина в тот момент, когда он натягивал тетиву. Купец упал, заливая, кровью палубу. Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание — синее без единого облачка небо.

Потом небо было черное, все в расплывчатых пятнах звезд, от которых слезились глаза. Оказалось, что он не умер, а лежит на корабле. Палуба чуть-чуть покачивалась, монотонно скрипела мачта. За бортом плясал какой-то неясный свет. Сумукан-иддин приподнялся. На берегу горели светильники, многие из них дрожали и перемещались, слышался гул людских голосов. Всюду — справа и слева — стояли корабли с красными сигнальными фонарями, отраженный свет стрелами пронзал глубину. Это были пристани Басры, конечный пункт путешествия. В воздухе ощущалась соль, ветер дул с залива. Огни речного селения сливались с отраженными огнями города и становились почему-то как звезды, и от этого кружилась голова…

Пальцы невольно потянулись к шраму. Он давно побелел и почти не был виден, но пальцы до сих пор ощущали длинный извилистый бугорок чуть ниже правого уха. Юноша, разминавший плечи Сумукан-иддину, воспринял этот жест как знак прекратить массаж. Купец открыл глаза.

Он открыл глаза именно в тот момент, когда три белых занавески откинулись, и появилась Сара. Персиянка спрыгнула с края ванны, спряталась за брата. Купец без улыбки смотрел на свою рабыню. Красота аравитянки поразила его, как поражает нож. На ней было розовое платье, тридцать жемчужин отсвечивали в волосах, шею обнимали алмазы. Краска, умело нанесенная на лицо, делала ее моложе, глаза уже не излучали вселенскую грусть. Сара робко улыбнулась и повернула к нему подкрашенные хной ладони:

— Похожа я на царицу?

— Нет.

Сумукан-иддин провел по волосам мокрой ладонью. Она вскинула брови.

— Ты сама Иштар.

— Ты богохульствуешь, господин.

— Я говорю правду.

— Ради этих слов стоило терпеть все бедствия, постигшие меня.

— Скажи, а что для тебя любовь?

— Разве чувство это можно одеть в слова, господин? Любое слово для него лишь жалкие лохмотья оборванца. Не знаю, что сказать тебе.

— Так я тебе скажу, Сара. Это — акт насилия. Любой нормальный человек избегает боли, а влюбленный бросается ей навстречу. Подойди, богиня.

Она приблизилась. Сумукан-иддин поднялся. Вода доходила ему до колен, белые струйки бежали по смуглому телу, он был возбужден.

— Иди сюда, — он протянул руку. — Вода теплая. Тебе понравится.

Сара перешагнула через бортик ванны. Сумукан-иддин сел, увлекая ее за собой, розовая ткань платья соблазнительно натянулась на бедрах и груди женщины. Он нежно, едва касаясь, целовал ее лицо.

— Я верю тебе, — шептала она. — Верю всему, что от тебя исходит. Значит, мы больны?