Читать «Жертвы дракона» онлайн - страница 4

И вдруг чувство неминуемой опасности выросло и заслонило в нем суеверный ужас. Он не думал, но чувствовал: "Это — медведь, живой медведь".

Живой, настоящий медведь весной, пожалуй, опаснее, чем медвежий призрак. Он только что вышел из зимней берлоги, тощий, злой и растрепанный. После зимнего поста он голоден, но найти весной еду трудно. Поэтому весной медведь опаснее, чем летом.

"Он сейчас на меня бросится", — чувствовал Юн.

Он выставил вперед правую ногу, упер перед нею в землю ясеневое древко своего длинного копья, подставил навстречу медведю костяное острие и ждал, что будет.

Медведь уже обдавал его своим горячим дыханием. Юн глянул на него, и ему показалось, что, несмотря на близость, черное чудовище сделалось как будто меньше.

Страх Юна сменился яростью.

"Твоя погибель или моя, — подумал он, стискивая зубы. — Медведь ты или дух…"

И вдруг, в самую решительную минуту, когда копье Юна уже касалось мохнатой груди чудовища, случилось что-то неожиданное, почти невероятное. Темная фигура быстро опустилась на землю и мягко, без всякого шума скользнула в сторону. И почти тотчас же налево от тропинки послышались звуки борьбы, странные храп и движения грузных тел.

"Олени", — подумал Юн. Он узнал бы этот храп из тысячи других.

Шум продолжался. Слышался частый стук, как будто кто колотил по дереву палкой. Это умирающий олень трепетал в агонии и бился копытами о молодые стволы. Вместе со стуком раздалось чавканье. Был ли это зверь или дух, но он был голоден и стал пожирать добычу еще заживо.

Все мысли Юна перепутались.

"Стало быть, это медведь, — подумал он с облегчением. — И олени пришли. Кто их прислал, какой бог?"

Бледное лицо луны заглянуло ему в глаза и улыбнулось насмешливо.

"Ага, ты… — подумал Юн. — Спасибо".

Медведь продолжал чавкать под деревом. Все существо Юна зажглось от радостного голода и хищной жажды убийства.

Еще минута, и он двинулся бы к дереву отнимать у медведя горячее, истерзанное мясо.

Внезапно с левой стороны послышалось хорканье, странное, тревожное, похожее на скрип сырого дерева и на плач ребенка.

"Теленок плачет… — подумал Юн. — Матку зовет…"

Он весь согнулся, сжал копье и быстрыми шагами стал пробираться на голос.

Хорканье повторилось левее, потом еще левее. Теленок не хотел уходить и описывал широкую дугу вокруг медведя и матери. Юн осторожно крался вперед. Глаза его горели, как у волка, ноги ступали бесшумно, как будто на пружинах.

Теленок опять хоркнул, и Юн увидал его. В свете луны он перебежал тропинку. Осторожность Юна была излишняя. Теленок был маленький, глупый. Он бежал вперед нетвердой рысцой, колеблясь между двумя инстинктами и двумя запахами. Один был знакомый запах матери; другой запах был крепкий и темный и внушал ему ужас, хотя он еще не понимал, что это было.

Юн выждал минуту и твердой рукой пустил копье. Длинное костяное острие, острое, как шило, вонзилось теленку в брюхо и вышло наружу с другой стороны.

Теленок сделал скачок в сторону, задел ногами за древко копья, споткнулся, упал, хотел встать и не мог. Юн в два прыжка перескочил пространство, отделявшее его от добычи. Он придавил теленка коленом, потом, видя что тот не перестает биться, достал из своего поясного мешка острый кремневый нож в чехле из дерева, искусно выдолбленном, и перерезал теленку горло. Он припал к ране воспаленными губами и стал тянуть сладкую, теплую кровь, и это освежило его. После того он поднял маленькую тушу и вскинул ее себе на плечи.