Читать «Жертвы дракона» онлайн - страница 11

Такова была охотница Дина, ненавистница мужей.

Она остановилась у первого костра и сбросила на землю свою двойную добычу.

— Ого! — крикнула она звучным голосом. — Малых кормить…

Дина ненавидела мужчин, но очень любила детей. Она свято соблюдала древний обычай, который повелевает в голодные дни отдавать первую добычу малышам, кроме охотничьей доли; вторую — беременным женам и матерям с грудными младенцами; третью — подросткам, и только четвертую — взрослым. Она сама кормила ребятишек и часто отказывалась в их пользу от своей законной охотничьей доли.

— Сюда, сюда, сюда! — кликала Дина. И на этот зов малые дети покидали матерей и шли переваливаясь, ползли на четвереньках и собирались у ее ног, как муравьи у муравейника.

— Гули, гули, гули… — ласково звала Дина, как будто ворковала. Дети теснились кругом нее и тоже ворковали, как дикие голуби.

Девочки, не теряя времени, стали теребить орла. Дина схватила зайца и искусной рукой в два-три приема содрала с него шкуру.

Она прикинула на руке кровавую тушку. Заяц был старый и жирный.

— Сырое мясо, — сказала она весело. Есть сырое мясо считалось мужской привычкой. Женский лагерь варил свою пищу и часто в разговорах даже назывался "лагерем горшка". Но Дина и на этот раз желала переставить установленный обычай.

— Сюда, сюда, сюда, — ласково пела она. — Гули, гули, гули…

Своим острым ножом из редкого прозрачного камня она отрезала мелкие кусочки заячьего мяса, скоблила кости, обдирала жилы. Дети хватали ее за руки, жались к ее ногам и пищали, как галчата. Она вкладывала крошечные порции в широко разинутые рты. Дети глотали, и жевали, и сосали, кто как умел, и давились от жадности, и подбегали снова.

В самый разгар этой суеты рядом с лагерем, в лощине раздался свист. Женщины вскочили и прислушались. Свист был резкий, мужской. Он повторился еще раз с особым переливом, потом еще раз. Свист этот говорил ясно, как будто словами: "Мясо, свежее мясо".

Воины Анаков часто приносили женщинам куски мяса и целые туши зверей. Но, по обычаю, они должны были оставлять их поодаль и извещать женщин пронзительным свистом о своем приношении.

— Это Юн свищет! — крикнула Юна. — Это его голос.

Подруга Черного Юна была высокая, с широкими бедрами и, несмотря на голод, ее нельзя было назвать худой. И молока у нее в грудях было много. Оттого ее младенец был гладкий и тяжелый. Но в эту минуту она не думала о младенце; она сунула его в чьи-то услужливо подставленные руки, и опрометью бросилась из лощины по тропинке, ведущей налево. Она мчалась, как ветер, и через две минуты уже была наверху. Перед нею открылась широкая поляна. С подветренной стороны до нее донесся запах свежего мяса, и ноздри ее раздулись. Но в эту минуту ею овладела другая страсть, более могучая, чем голод. Теплые лучи весны, заливавшие зеленую землю, показались ей лучами брачной осени; перед ее глазами как будто мелькнуло огненное колесо и пляска брачного хоровода.