Читать «Альбуций» онлайн

Альбуций

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда настоящее несет мало радости, а грядущие месяцы не сулят ничего, кроме повторения пройденного, хочется обмануть монотонность бытия вторжениями в прошлое. Раздвигаешь ноги мертвецов, и их чресла (древние чресла, истлевшие за два с лишним тысячелетия) вновь соприкасаются, сливаются воедино. Роешься в скрытых уголках своей жизни и выкапываешь такое, о чем никому нельзя поведать, вплетаешь эти тонкие былинки, эти хлипкие птичьи перышки в гнездо старой патрицианки или древних иудеев. Это занятие утешает. То, что происходило в реальности, защищает вымысел и желания, которым этот вымысел открывает путь куда успешнее, чем незатейливую старозаветную интригу, которую буквально притягиваешь за уши, собираешь по каплям. Существовали и его декламации. Я только придумал гнездо, куда поселил его, где он обрел приют и чуточку живого тепла, чуточку обыкновенной жизни, состоящей из приступов подагры, из листков салата, из печали, и бесплотный призрак, быть может, выиграл на этом, обретя хоть какие-то краски и жизненных услад, и, вполне вероятно, даже смерти. Я полюбил тот мир — или романы, навеянные окутавшим его мраком неизвестности.

В июне 1989 года я был одинок и я устал. Я написал шестьдесят страниц этой книги, сидя на деревянной скамье, в окружении огромных могильных воронов, у крепостной стены императорского дворца в Токио.

Внизу за стеной, в прудике, маленькая черепашка плыла к деревянной береговой свае, высунув голову из воды. За головой тянулся узенький водяной разрез. Однако тяжесть тела неумолимо тянула ее ко дну. Я посмотрел на эту зеленую головку, древнюю, бесстрастную, сморщенную. И сказал себе: Тогда это казалось мне совершенно очевидным. Сегодня я дивлюсь своей догадке куда больше. Так страна, где дверцы такси закрываются самостоятельно, где люди снимают обувь перед тем, как сесть за еду, погрузила меня в жизнь некоего воображаемого Рима — более реальную, более полнокровную, нежели лики бонз секты дзен, на свидание с которыми я туда приехал.

Превыше всего на свете я ценю перевод текстов Сенеки-старшего, сделанный Анри Борнеком, — . Добавлю также, что я многим обязан переводу романов , опубликованному Дю Тейлем. Он появился в первой половине августа 1657 года, при кардинале Мазарини. Стояли жаркие погоды.. Вот так, под прохладной древесной сенью, я и познал счастье. Я украсил свою жизнь днями, которые мне не довелось прожить самому.

Гренобль, июль 1989

Глава Первая

ДРУЗЬЯ ИЗ

был его другом. Он записал среди прочих воспоминаний одну подробность, которую дружеская привязанность сохранила в его памяти. В Риме, в первые годы Империи, людей, вспоминавших о других после того, как смерть оторвала тех от наслаждений царства света, называли amici — друзья. Подобные слова нынче утрачены, и смысл их так же непроницаем, как затянутое облаками небо, которое вопрошаешь в ночную пору. Я говорю о дружбе. Я вытягиваю на берег понимания то, что могу, сетью, какою нынче мало кто умеет пользоваться. Слово «dear» на современном английском тоже не очень-то вразумительно. Самое честолюбивое желание, питаемое древним римлянином во времена Республики, — это чтобы после погребального костра его назвали «carus amicis» — тот, кто дорог сердцам своих друзей.