Читать «Любимая улица» онлайн - страница 167

И снова услышал:

— Не могу.

Он уловил в этом раздельном "не могу" то же бессильное бешенство, которое душило его самого.

— Я не хуже вас понимаю: мир не станет лучше от того, что мы сделаем вид, будто все в порядке. Но я не могу.

Ответить на это было нечего.

— Возьму на память? — он кивнул на статью.

— Пожалуйста. И зайдите к Савицкому, он ждет вас. Поливанов шел по длинному редакционному коридору

Мимо стрекочущего машинного бюро, мимо отдела иллюстраций, где начинал свою работу в редакции.

— Вас ищет Савицкий, — кинула ему на ходу Марина и прошла не останавливаясь.

Зачем Савицкий зовет его? Хочет сообщить, что время сложное и даже вне штата оставаться Поливанову в газете нельзя? Да, легкий хлеб у вас, товарищ журналист!

— Поливанов, — сказал Савицкий, — вы, кажется, собирались в командировку? Так вот, моя нижайшая просьба: подальше. Не в Киев, а куда-нибудь подальше. Месяца натри. И поскорее. Чтоб завтра и духу вашего здесь не было.

— К чему такая спешка?

— Состарили вы меня, Митя. Как вы мне надоели, знал бы кто. Уезжайте, говорят вам.

— Вы любите слепое повиновение?

— Не мое, — грубо ответил Савицкий.

— Не выйдет. Не побегу. Я не заяц.

— Я не шучу. Зачем вы прикидываетесь, будто не понимаете меня?

— Я никуда не поеду. И в Киев не поеду.

…Он шел домой и думал со злостью: "Почему ее нет? Почему я один? Почему она где-то у черта на рогах, когда мне плохо?"

Ночь в Москве совсем другая. И утро другое, чем в деревне. Далекий свист ночной милиции, звон запоздавшего троллейбуса. Прошуршит под окнами заблудившаяся машина. И тишина. А утром шаркает метлой дворник. Прогремит трамвай: начал свой рабочий день, свой длинный путь. Раньше ходил по бульварному кольцу, теперь загнали его на окраину. А он знай звенит: мое дело маленькое, вот передо мною рельсы, и я громыхаю по ним и развожу людей на работу. Вон те сойдут у кладбища: в руках металлические венки, украшенные мертвыми восковыми розами.

"О чем это я? — думает Саша. — Почему мне припомнился двадцать третий трамвай? Потому что с его звона начиналось мое московское утро?"

Заскрипела половица, встает Варя. Вот она загремела чугунами. Залаял Жук, рвется с цепи, заслышав пешехода. Тикают ходики…

Барина изба на одном краю села, медпункт — на другом. Село длинное, и прежде эта прямая длинная дорога казалась Саше долгой. Но сейчас, когда она знает здесь каждую избу, эта дорога будто сократилась втрое. Саша уже издали видит мостик через узкую речку, а там поле и одинокий домик, в котором ютится медпункт.

Пациенты уже ждут: Петро Евсеенко и шестилетняя Малаша Рублева.

— Что у вас, дядя Петро? — спрашивает Саша и моет руки под краном.

— Нос распирав, дыхнуть не могу. И в грудях болить. Ноги подкосило. И знобить. И в горле царапав. Уж я перемогався, перемогався…

Закашлявшись, он умолкает. Саша выслушивает его, осматривает горло.

— Вам надо лечь, слышите, дядя Петро? И вот вам порошки. Примите сейчас, потом в обед и перед сном. Поняли? Повторите, чтоб не забыть.