Читать «Любимая улица» онлайн - страница 163

ВТОРОЕ НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

Помнишь, ты учила меня писать мою первую статью? Ты уверяла, что это очень просто — надо вообразить, что я пишу письмо тебе. Это было единственное письмо, которое я тебе написал за последние десять лет. И то потом пришлось убрать "Дорогая Саша". По твоему же приказанию.

Вот эти зачеркнутые слова я бы писал и писал теперь. Дорогая Саша. Дорогая Саша. Дорогая Саша.

Я не умею писать писем. Я не Тургенев. Но мысленно я пишу тебе все время. Каждую минуту моей жизни. Наверно, когда я сплю, я все равно продолжаю писать тебе. И письмо это такое: дорогая Саша…

ОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

Дорогая Саша! Дома все благополучно. Это значит: нянька ворчит, я работаю, Катя задает вопросы, Аня сидит над книгами и решает для себя какие-то сверхтрудные задачи. В этой четверти она меня удивила: оставила свой табель у меня на столе, словно бы ненароком. Посылаю его тебе. Как видишь, все довольно однообразно: "пять", "пять", "пять"… Только по-английски "четыре". Я — за такое однообразие. Может, это Женино влияние? Он ходит часто, по мнению няни, даже слишком часто. Сейчас он ушел. Дочки спят. А я пишу тебе. Если можешь, напиши мне.

Целую тебя.

Митя."

Вытянув ноги, Поливанов сидел за столом в пустой комнате. Зазвонил телефон.

— Да? — сказал Поливанов.

В трубке дребезжал старческий голос:

— Старушка у нас. Выселили. Незаконно…

— Редакция жилищными делами не занимается, — ответил Поливанов и положил трубку.

Через секунду звонок раздался вновь, и тот же голос задребезжал:

— Товарищ, послушайте, дело то незаконное. Старушку у нас…

— Я же сказал вам русским языком: газета жилищными делами не занимается!

Едва трубка легла на место, раздался новый звонок. Услышав: "Старушку… незаконно…", Поливанов молча брякнул трубку на рычаг и вышел из комнаты. Вслед ему тотчас полетел новый пронзительный звонок. Он забыл о настырном старике. Просто он зашел перед уходом в секретариат, чтоб проститься с Савицким.

Там надрывался телефон. Поливанов снял трубку.

— Да что вы — не люди? — услышал он дребезжащий голос. — Есть у вас совесть?

— Где она живет, ваша старушка? — свирепо спросил Поливанов. — Я записываю адрес.

Старушка жила в густонаселенной квартире: двери, двери, закоулки, снова двери — ее дверь в самом дальнем углу длинного коридора со множеством поворотов.

Ей восемьдесят, она слепая, и, видимо, у нее какой-то нервный тик: руки все время в движении. Кажется, что она учится плавать или делает зарядку: сводит руки, резко разводит их. Они у нее ходуном ходят: подняла руку поправить косынку на голове, а рука рванулась вбок и ударилась о стенку.