Читать «Полоса точного приземления» онлайн - страница 144

Глава 10

Почему-то всякий недуг обостряется чаще всего ночью.

То ли действуют тут законы суточного биологического цикла - снизивший активность, приготовившийся ко сну организм слабее сопротивляется атакующей его хворобе. То ли резко падает поток поступающей извне информации, и от этого человек начинает пристальнее прислушиваться к самому себе и замечает многое, что в дневной суете осталось бы вне его внимания. То ли еще по каким-нибудь причинам, но факт остается фактом: ночь, а особенно предутренние часы, - самое время для обострений всяческих болезней.

Белосельский с вечера чувствовал себя неважно. Сердце, правда, не болело, но ему, как определил сам Петр Александрович, было тесновато в сердечной сумке. Снотворных он не любил: «Привыкнешь, и будешь потом не хозяином, а рабом этих паршивых таблеток». Поэтому, вместо того чтобы глотать лекарства, он перед сном побродил полчаса по бульвару. Вернувшись домой, поплескался под тепловатым душем, лег в постель и сразу потушил свет, - принял все меры, чтобы побыстрее заснуть.

Проснулся он, когда уже начинался сероватый рассвет. Предшествовал пробуждению неприятный, странный сон: Белосельскому снилось, что он на арене цирка, участвует в чемпионате по французской борьбе. Это было действительно странно: принято считать, что сновидения отражают, пусть в сколь угодно деформированном виде, только то, что человек пережил наяву. А Белосельский никогда - и в далекой юности - борьбой даже как зритель не увлекался. И вот тем не менее - такой сон… Дальше события в этом сне развивались для Петра Александровича совсем уж неблагоприятно: его соперник - грузный, гораздо более тяжелый («Мы же в разных весовых категориях!» - подосадовал во сне Белосельский), потный волосатый брюнет - одержал победу, положил Белосельского на обе лопатки. Это было обидно - всякое поражение обидно! Но, кроме того, и больно, потому что победитель под крики возбужденной публики всем своим весом навалился Петру Александровичу на грудь и вроде бы не собирался слезать. «Чего смотрит арбитр!» - возмутился во сне Белосельский - и проснулся.

Арена цирка, публика, противник - все это мгновенно исчезло. Но не исчезла острая, давящая, мешающая вздохнуть боль. Вообще-то боль Белосельский переносил сравнительно спокойно - приучил себя к этому, лечась от изрядного количества травм, выпавших в жизни на его долю. Но тут самым противным была не сама боль, а то, что стало трудно дышать.

По дороге в госпиталь Белосельский несколько раз терял сознание. Это было даже чем-то приятно: он проваливался куда-то, где не было боли и ничто не мешало ни вдоху, ни выдоху.

Вынырнув - уже на госпитальной койке - в очередной раз из небытия, он услышал, как один из окруживших его людей в белых халатах и таких же шапочках сказал:

- Инфаркт… Типичный… Мария Петровна! Капельницу!..

Начитавшийся за последние месяцы медицинской литературы, Белосельский успел подумать: «Инфаркт? Не похоже. Ошибаются медики. При инфаркте полагается, чтобы больного охватывал непреодолимый страх. А меня не охватывает…» - и снова провалился в бессознание.