Читать «Дэниел Мартин» онлайн - страница 3

Потрескивание стерни под ногами, глухой стук составляемых в копны снопов. Рокот жатки, стрекотание её ножей, и надо всем этим — мельничные крылья. Голос Льюиса от угла поля: «Ну, давай, но, но, Кэп, назад пошёл, давай назад, назад!» Ножи переброшены: вжик-вжик, и снова — рокот жатки, звяканье цепи, стрекотание ножей. Над полем медленно плывут пушинки осота, на юг, на юг: их уносит лёгкий ветерок с севера, тёплый лёгкий воздух поднимает их выше, выше, словно новые звёзды в небесную твердь.

Так он и будет длиться, этот день, под небом чистой лазури, и пшеница в снопах будет составляться в копны — «по снопешку копёшка». Время от времени старый Ласкум сорвёт колос со стебля, покатает зёрна в тяжёлых ладонях, очищая от остьев, потом, сложив ладонь чашей, осторожно сдует шелуху, вглядится внимательно; попробует зерно на зуб — ощутить вкус самой его сердцевины, вкус земли и пшеничной пыли; потом сплюнет и осторожно опустит остальные зёрна в карман: вечером он бросит их курам. Раза три-четыре жатка вдруг умолкает. Все останавливаются, видят, что Льюис слезает с железного дырчатого седла, и сразу понимают, в чём дело: сноповязалка забита. За жаткой — россыпь не связанной в снопы пшеницы; раскрыт ящик с инструментами. Льюис — загорелый, застенчивый, много ниже ростом, чем младший брат; единственный в семье механик; молчалив — слова не вытянешь. Те двое, что поближе, подходят, набирают по охапке колосьев; из трёх самых крепких стеблей скручивают перевясло, подводят под охапку и закручивают концы: одно движение кисти, и перевясло держит крепко, конец с колосьями подоткнут — сноп не распадётся; потом они снова принимаются за незаконченные ряды, оставив Льюиса спокойно заниматься своим делом. Работают молча, каждый сам по себе, стерня потрескивает под ногами.

В час мистер Ласкум вытянет из кармана древние часы-луковицу, крикнет тем, кто в поле, и примется свёртывать цигарку. Потные и усталые, они бредут к кустам у ворот, последний — Льюис: он распряг Капитана и привязал его в тени, рядом с Салли; теперь все стоят вокруг тёмных пальто. Сейчас будет извлечена корчага с сидром. Мальчишке предлагают пить первым — из жестяной кружки. Билл поднимает ко рту всю четырёхлитровую корчагу. Старина Сэм ухмыляется. А мальчишка ощущает, как свежая зелёная прохлада заполняет рот, горло, пищевод: сидр прошлогодней варки, с кислинкой, восхитительный, как тень сада после яркого солнца и пшеничной пыли. Льюис потягивает холодный чай из котелка с проволочной ручкой.

Так давно, так далёко… словно сквозь несжатые, тесно стоящие стебли пшеницы: вот они, пятеро мужчин, идут вдоль зелёной изгороди — укрыться в тени ясеня. Старина Сэм отстаёт — помочиться у пригорка. Садятся под ясенем, а то и растягиваются на земле, развязывают узел с едой: белое полотенце с синей каймой по краям; толстые круглые ломти хлеба, огромные, с колесо тачки величиной, с запечённой, почти чёрной коркой; густо-жёлтое сливочное масло; окорок нарезан щедро, куски с хорошую тарелку — тарелку из розового мяса с ободком белого сала по краю, толщиной они чуть ли не в дюйм и укрывают хлеб с обеих сторон; на жёлтых кубиках масла застыли жемчужные капли пахты; каждый кубик — недельная норма.