Читать «Собрание сочинений, том 16» онлайн - страница 49

Впрочем, для полной уверенности, будем считать доказанным только то, что вытекает из собственной статистики г-на фон Роона, а именно, что, не считая вольноопределяющихся с одногодичным сроком, ежегодно может быть призвано 85000 молодых людей. Численность же теперешней армии мирного времени составляет приблизительно 210000 человек. При двухлетнем сроке службы 85000 человек ежегодно составят вместе 170000; к этому нужно добавить офицеров, унтер-офицеров и сверхсрочнослужащих — от 25000 до 35000 человек; всего получается, таким образом, от 195000 до 205000 человек; с одногодичными же вольноопределяющимися — от 202 до 212 тысяч человек. Следовательно, при двухгодичном сроке службы в пехоте и пешей артиллерии (о кавалерии будет сказано позже) все кадры реорганизованной армии могут быть доведены, даже согласно собственной статистике правительства, до полной численности мирного времени. При действительном проведении всеобщей воинской повинности, при двухгодичном сроке службы, в армии, по всей вероятности, было бы на 30000 человек больше; следовательно, чтобы не превышать все же количество в 200000—210000 человек, можно было бы часть людей увольнять уже после 1–1¹/₂ лет службы. Это досрочное увольнение в качестве награды за усердие по службе было бы полезней для всей армии, чем удлинение срока службы на шесть месяцев.

Численный состав армии военного времени получился бы следующий: Четыре возрастных контингента, согласно плану реорганизации, по 63000 человек каждый — дают в сумме 252000 резервистов. Три же возрастных контингента — по 85000 каждый — дают 255000 резервистов. Следовательно, результат несомненно столь же благоприятный, как и по плану реорганизации. (Так как здесь речь идет только о численных соотношениях, то ничего не изменится, если мы в данном случае совершенно не станем принимать в расчет уменьшения числа возрастных групп резерва.)

В этом-то и заключается слабое место плана реорганизации. Под видом возвращения к первоначальной всеобщей воинской повинности, которая, разумеется, не может существовать без ландвера, как мощного резерва армии, он делает скорее уклон в сторону франко-австрийской кадровой системы и тем самым вносит неустойчивость в прусскую военную систему, что должно повлечь за собой самые худшие последствия. Нельзя смешивать обе системы, нельзя одновременно иметь преимущества обеих. Несомненно — и это никогда не оспаривалось, — что кадровая система с продолжительными сроками воинской повинности и пребывания на действительной службе обеспечивает армии в начале войны большие преимущества. Люди лучше знают друг друга; даже отпускники, которым большей частью отпуска даются каждый раз лишь на короткий срок, считают себя в течение всего отпускного времени солдатами и всегда готовы к тому, чтобы быть призванными на действительную службу, чего, конечно, нельзя сказать о прусских резервистах; благодаря этому батальоны, впервые участвующие в бою, несомненно обнаруживают большую стойкость. Против этого, однако, следует возразить, что если считать это самым важным, то можно с таким же успехом принять английскую систему десятилетнего срока действительной службы; что для французов безусловно гораздо полезнее оказались их алжирские походы, войны в Крыму и в Италии, чем долгосрочная служба; что, наконец, при этой системе можно подготовить только часть способного носить оружие человеческого материала и что, следовательно, далеко не все силы нации приводятся в действие. Кроме того, немецкий солдат, как показывает опыт, очень легко привыкает к боевой обстановке, и три значительных сражения, проведенных хотя бы с переменным успехом, уже да ют исправному в других отношениях батальону столько же, сколько целый лишний год службы. Для такого государства, как Пруссия, кадровая система невозможна. При кадровой системе Пруссия могла бы располагать армией самое большее в 300000—400000 человек, при составе ее в мирное время в 200000 человек. Однако, чтобы поддержать свое положение великой державы, такое количество необходимо ей уже для выступления в поход первоочередной полевой армии, то есть ей потребуется для всякой серьезной войны, включая крепостные гарнизоны, пополнения и т. д., 500000—600000 человек. Если 18 миллионов пруссаков должны во время войны выставить приблизительно такую же многочисленную армию, как 35 миллионов французов, 34 миллиона австрийцев и 60 миллионов русских, то это может быть достигнуто только посредством всеобщей воинской повинности, непродолжительной, но напряженной службы и сравнительно длительного пребывания в ландвере. При такой системе всегда приходится кое-чем пожертвовать в отношении боевой готовности войск и даже их боеспособности в первый момент войны; государство и политика приобретают нейтральный, оборонительный характер; но следует также помнить, что заносчивая наступательная тактика кадровой системы привела от Йены к Тильзиту, а скромная оборонительная тактика системы ландвера и всеобщей воинской повинности привела от Кацбаха к Парижу. Итак, либо конскрипционная система и заместительство с семи-восьмигодичным сроком службы, из которого почти половина на действительной службе, без дальнейшего отбывания повинности в ландвере; либо же всеобщая воинская повинность с пятигодичным, самое большее шестигодичным сроком службы, из которых два года на действительной службе с последующим отбыванием повинности в ландвере прусского или швейцарского типа. Но чтобы народные массы несли сперва тяготы конскрипционной системы, а затем еще системы ландвера, — этого не сможет выдержать ни одна европейская нация, даже турки, которые, сохраняя свое воинственное варварство, все еще обладают наибольшей выносливостью. Большое количество обученных людей при коротком сроке службы и продолжительном пребывании военнообязанными или же небольшое количество обученных при длительном сроке службы и коротком сроке пребывания военнообязанными — вот в чем вопрос; но нужно выбирать либо то, либо другое.