Читать «Разорванный рубль» онлайн - страница 5
Сергей Петрович Антонов
Мне вспоминается, как я первый раз увидела его в прошлом году, кажется в августе, когда он приехал к нам наниматься, и вежливо сидел на этом самом месте, где сейчас я, — долговязый, худущий, с длинной шеей и с большим кадыком. И лицо его казалось с непривычки дурашливым. На нем были узкие, как перчатки, бледно-синие штаны на двойном шве, с карманами на блестящих гвоздочках.
Иван Степанович медленно вникал в личное дело, медленно перечитывал заявление.
Подробно я не смогу процитировать, но помню, что заявление было с огоньком: веселое было заявление. Пастухов обещал поехать в любой колхоз — куда пошлют: «Куда, мол, ткнете пальцем на карте, туда и поеду» — и всю свою жизнь обещал посвятить подъему сельского хозяйства. Помню, Иван Степанович собрал всех, кто в ту пору околачивался в правлении, и зачитал заявление вслух, с ударением, так оно ему понравилось. Кому-го пришла идея послать заявление в прессу, но Пастухов категорпчески стал возражать, даже рассердился. Ивану Степановичу понравилось и это. Он написал резолюцию, вычертив хвостиком своей фамилии особенно красивого голубка, и склал документы в папку впредь до заседания правления. Потом велел всем выйти, налег на стол И уперся в Пастухова своими острыми, калмыцкими глазами. — Так, — сказал он. — Значит, у тебя в Москве отдельная квартира?
— Отдельная.
— Сколько комнат?
— Четыре.
— А семья?
— Трое. Отец, мать и я.
— Из каких же это соображений тебе такие хоромы выделили?
— Это не мне. Это отцу. Он нейрохирург.
— Кто?
— Заслуженный врач. Профессор. По мозгам.
— Хорошо зарабатывает?
— Хорошо.
— На книжку небось кладет?
— Кладет.
— Ладно, — вздохнул председатель. — Поскольку у нас с тобой формальности закончены, скажи мне теперь, по какой причине ты выписался из Москвы. Говори как на духу, не изворачивайся. И не бойся. Спрашиваю я тебя исключительно для контакта, поскольку нам с тобой вкалывать рядом не один год. Давай. Дальше меня никуда не пойдет.
Пастухов долго смотрел на председателя с изумлением.
— Так ведь… — сбивчиво начал он. — В заявлении ведь указано…
— Недопонимаешь, — терпеливо прервал председатель. — Я тебя причины спрашиваю, ясно? Личные причины. Ясно? Может, баба?
— Какая баба? — спросил Пастухов с недоумением.
— Обыкновенная. Женского полу. Бывает, от баб бегают. От алиментов. Вон у нас одного нашли. Стреканул аж с Курильских островов…
— Что вы! — Пастухов вспыхнул, как светофор. — Ну, правда… Действительно… Каким бы смешным вам это ни показалось, а правда… Я прочитал материалы Пленума… Обращение к молодежи. И принял для себя решение…
— Опять недопонимаешь, — остановил его председатель. — Я не политграмоту экзаменую, ясно? Парень ты эрудированный, это заметно… По линии выпивки как у тебя?
— Никак. Я непьющий.
— Случаем, не сектант?
— Случаем — нет.
— А ты не кусайся. Нам вместе работать, вот я и интересуюсь. У нас вон на отчетно-выборном собрании отмечаю достижения за минувший год, а энный товарищ из зала подает реплику: «Горько!» Крикнул, как на свадьбе. Ничего такого у тебя в техникуме не было?