Читать «Бал для убийцы» онлайн - страница 61

— К счастью для нас, — лукаво улыбнулась мадам Элеонора. — Если бы не вы, мы бы покрылись плесенью в этом чертовом захолустье.

От ее нарочитой грубости (даже грубость ей шла — в ней словно чувствовался аромат Парижа в пору ранней весны) Андрэ весело рассмеялся и предложил:

— Хотите, я сделаю ваш портрет?

— Сколько же у вас талантов, дорогой мой? — спросила она. — Вы хоть что-нибудь умеете делать плохо?

— Умею. — отозвался тот. — Только для этого мне придется очень постараться.

Вскоре все постояльцы были одарены своими портретами — Андрэ рисовал их в гостиной у камина или возле большой напольной вазы с цветами. Мадам Элеонору он запечатлел стоящей на лестнице и облокотившейся о перила, в шикарном вечернем платье, надетом специально ради такого случая. Сам я предстал опирающимся на свое ружье фирмы „Зауэр", которым очень гордился, в охотничьем костюме и тирольской шляпе с пером.

Когда они собрались уезжать, их провожали самыми теплыми словами. Все в полном составе высыпали на крыльцо, мужчины по очереди приложились к ручке очаровательной лыжницы (она была особенно хороша в яркой курточке и алой вязаной шапочке — прощальный подарок Элеоноры). В нашу жизнь они вошли напоминанием о нашей собственной юности, от которой мы отреклись во имя борьбы…

Настоящее имя Андрэ было Андрей Яцкевич (он действительно когда-то учился на юриста, но был отчислен с третьего курса за участие в демонстрации „Черной сотни"). Как звали его „невесту", я узнал лишь много позже, как и то, что оба они были агентами IV отделения Департамента полиции. Отель „Приют горных странников" накрыли на следующее утро, ровно через сутки после их отъезда. Одних арестовали сразу, на месте, Элеонору Ланину, женщину, которую я любил и перед которой преклонялся, взяли на вокзале в Бабенау. Через год она повесилась в камере-одиночке, не дожидаясь суда.

Спасся я один…

Чья-то высшая воля сохранила мне свободу (на некоторое время) и жизнь. Я не мог ее потерять, ибо отныне знал, для чего живу. Чтобы идти по следу той, что в течение нескольких дней собирала на нас материал для ареста. Полиции было известно все: наши портреты были расклеены на каждом углу (Андрэ, Андрэ! У него, как у художника, была отличная профессиональная память на лица.»), „молодожены" сумели тайно обыскать наши номера в отеле и даже снять копии партийных списков „Народной воли".

Одного я не мог простить себе: что Андрей Яцкевич умер на вокзале в маленькой уездной Пензе, под колесами поезда, а не от моей пули.

Скрыться от облавы мне тоже не удалось, хотя Коленька Клянц сумел каким-то образом переправить к себе в купе саквояж, в котором лежали опасные для меня документы и револьвер. Я даже не удивился, когда жандармский офицер, просмотрев паспорт (Калъдерович Яков Михайлович, 1860 г. р., коллежский регистратор, чиновник 14-го класса при Управлении по делам налогообложения), нахально улыбнулся и кивком подозвал двух держиморд и они втиснулись в купе и встали по бокам, так чтобы я не сумел вытащить из кармана оружие.