Читать «Под чужим именем» онлайн - страница 85

Человек открыл крышку чемодана, вынул камни и, тщательно спрятав чемодан между бревен, быстро оделся и бросился вверх по узкой тропинке, ведущей кратким путем через парк прямо к центру.

Сегодня предстояла трудная ночь, поэтому, сняв пиджак, полковник Каширин прилег отдохнуть на диван. Окно было закрыто и портьера задвинута. В этой гнетущей духоте он не мог уснуть и долго лежал на спине, положив под голову руки.

Раздался резкий телефонный звонок. Он вскочил, ища в этом незнакомом для себя кабинете кнопку выключателя. Нашел, включил свет и снял трубку.

Выслушав донесение, положил трубку и открыл дверь в приемную, где, сидя в жестком кресле, дремал капитан Гаев. Тут окно было открыто, но душно было так же, как в кабинете.

Почувствовав на себе взгляд, Гаев открыл глаза и спросил, точно продолжая длинную беседу:

— Что-нибудь новое?

— Да, — скупо ответил полковник и добавил. — Здесь окно открыто, пойдем в кабинет.

Когда они вошли в кабинет и Гаев плотно закрыл дверь, полковник сказал:

— В 21.30 он жег бумаги и, судя по запаху, — пленку, а в 22 часа бросил в речку чемодан, в котором оказались: пишущая машинка, рация образца сорокового года фирмы «Телефункен», соломенная шляпа, чесучевый китель и темные очки. Что скажешь?

— У зверя чутье острое, чует недоброе, заметает следы и готовится к отлету, — сказал в раздумье капитан Гаев.

— Распорядись, капитан, перенести операцию на ноль тридцать. Боюсь, что тянуть нельзя, этой ночью он может скрыться.

Гаев вышел из кабинета. Полковник посмотрел на часы: было 22 часа 15 минут. Времени оставалось достаточно, Каширин выключил свет и лег на диван.

А Саша Елагин сидел на ступеньках входа в родильный дом, охватив голову руками, прислушиваясь к каждому шороху, каждому крику. Он то и дело облизывал пересыхающие от волнения губы и ждал.

Сегодня был день тревог и волнений. В шесть часов утра он вызвал скорую помощь и отвез жену в родильный дом: у нее уже начались схватки. Всю дорогу она, сжимая его руку, стонала сквозь плотно сжатые зубы. Саша помнит этот стон, слышит его еще и сейчас, видит ее глаза, полные боли и ужаса.

Потом… потом… встреча с полковником Кашириным, ложь, стыд и позор разоблачения, неизвестность будущего.

Потом Московская улица, дом тридцать два, Таня Кузовлева. Он узнал ее еще во дворе — маленькая, голубоглазая девчурка с льняными косичками. Он поманил ее, и она доверчиво пошла к нему. Саша помнит ощущение радости, охватившее его, он прижал к себе эту маленькую девочку, которую считал погибшей по своей вине… По своей?! — подумал Елагин, и недоброе чувство проснулось у него к Гуляеву.

Но Елагин не мог сосредоточиться ни на ком, кроме своей жены. До него долетел глухой и протяжный крик, и он опять перенесся к ней, в муках дающей жизнь его ребенку.