Читать «Под чужим именем» онлайн - страница 73

— Прошу вас, — сказал Каширин, посмотрев на часы и обращаясь к Дементьеву, — к пятнадцати часам вызвать этого шофера к начальнику гаража по вопросу, скажем… экономии горючего. Вы, товарищ подполковник, никому еще об этом не рассказывали?

— Нет, не из болтливых, — с легкой обидой в голосе ответил Дементьев.

— Вот и хорошо, — делая вид, что не заметил обиды, сказал Каширин. — Буду вам очень благодарен, если этот разговор останется между нами. Прошу предупредить об этом и рядового Русых. Его вызовите к себе в кабинет на четырнадцать тридцать, а я к вам подъеду.

— Попрошу вас, товарищ полковник, — обратился он к Шаброву, — уточнить, какие машины, номера, фамилии шоферов, по каким нарядам работали вчера, в вечернюю смену; какие машины сколько совершили ездок, по какому маршруту и когда вернулись в гараж. Все это настолько важно, что прошу никому не перепоручать, выясните сами, непосредственно в гараже. Я буду у вас в четырнадцать часов. Где эта больница?

— Дам вам провожатого, чтобы вы не плутали, — предложил Шабров.

— Не годится, лучше мы поплутаем, — отказался Каширин и, взяв адрес, написанный Шабровым на листке из блокнота, простился и вышел.

38. ХОРОШИЙ ДРУГ

Когда-то эта больница была учреждена земским собранием и называлась «Земской больницей». В большом тенистом парке стоял здесь приземистый двухэтажный корпус да несколько одноэтажных домиков. За годы советской власти земская больница выросла в большое лечебное учреждение с десятком трехэтажных корпусов, отлично оборудованных, сверкающих чистотой и порядком. Но почему-то и сейчас, по старой памяти, горожане называли больницу «земской».

Полковник без труда нашел нужный корпус на боковой аллее парка. Поднимаясь по ступенькам лестницы, он почувствовал такое волнение, что вынужден был остановиться и присесть на ступеньку лестницы. Каширин вспомнил свою первую встречу с Никитиным, войну, ранения, разлуки, работу, которая поглощала все, не оставляя для дружбы даже времени, чтобы молча вдвоем выкурить по одной папиросе.

Их дружба выдержала суровую проверку и, точно клинок в огне испытаний, закалилась и стала прочней.

Чем больше думал Каширин, тем труднее было примириться ему с мыслью о том, что Степан тяжело и, быть может, неизлечимо болен, а вот он, почти старик, сидит здесь и видит, как высоко в небе кружится белый голубь, и слышит, как шумит листва, и чувствует запах цветов… Большим усилием воли Каширин заставил себя подняться и открыть тяжелую дверь.

Главный врач принял его у себя в кабинете. Это был уже совсем старый человек, седой, с усами и бородкой клинышком, в очках с толстыми стеклами и без оправы. Звали его Станиславом Николаевичем, работал он в этой больнице уже сорок лет.

Каширин, назвав себя родственником Никитина, попросил его сказать всю правду, ничего не скрывая, как бы эта правда ни была горька.