Читать «Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений» онлайн - страница 45

Новый главнокомандующий с воодушевлением принял командование на Кавказе; никакая должность не отвечала столь амбициозным запросам и самому характеру Ермолова, как служба в крае, полном экзотики, батальных сюжетов и поводов для славы. Назначение Ермолова главнокомандующим на Кавказе состоялось еще в начале 1816 года, однако исполнение этой должности фактически откладывалось до следующего года, поскольку состоялось еще одно его назначение – чрезвычайным и полномочным послом в Персию «для устройства... пограничных дел и решения других... вопросов». При этом Ермолову предписывалось в первый год «всецело отдаться» второй должности, что касается первой, то он был обязан ограничиться ознакомлением с краем. На время до возвращения Ермолова из Персии исполнение обязанностей главнокомандующего возлагалось на генерала А.П. Кутузова. Несмотря на такую «схему» деятельности генерала Ермолова, спущенную ему из Канцелярии Александра I, уже 9 мая 1816 года Аракчеев вручил своему выдвиженцу все бумаги, связанные с делом князей Эристави. В них содержались две копии с решениями Комитета министров о князьях Эристави и об учреждении Осетинской духовной комиссии, призванной заниматься в Южной Осетии миссионерской деятельностью. Судя по всему, Аракчеев рассчитывал, что генерал Ермолов, как только прибудет в Тифлис, займется делом князей Эристовых, поскольку не исключено было, что последние вновь спровоцируют антироссийские выступления крестьян. Но главнокомандующий успел лишь ознакомить Верховное правительство Грузии и членов Синодальной конторы в Тифлисе с решениями Комитета министров и сообщить о намерении обсудить на общем собрании грузинских властей эти решения. Вскоре генерал Ермолов был вынужден выехать в Тегеран и к вопросам, связанным с феодальными владениями грузинских князей в Южной Осетии, вернулся только в середине ноября 1816 года, когда он приступил к исполнению обязанностей главнокомандующего. Можно было допустить, что такой перерыв в обсуждении сложных вопросов, какими были взаимоотношения грузинских князей с Южной Осетией, вполне устраивал самого главнокомандующего на Кавказе. Осенью 1816 года Ермолов провел в Тифлисе собрание Верховного правительства Грузии и членов Синодальной конторы. На нем присутствовал также архиепископ Досифей. Понятно, что вопрос о Южной Осетии обсуждался с грузинской знатью, что же до осетинской стороны, то с ней не принято было считаться. Российские власти, избравшие местом своего пребывания Тифлис, ежедневно испытывали напористое давление со стороны феодальных сил, вовлеченных в жесткую борьбу за собственность и привилегии. Объяснялось это давление не только особой агрессивностью знати, стремившейся с помощью российских властей повысить свой социальный вес, но и тяжелым экономическим положением, в котором Грузия продолжала находиться. Грузинская знать, по сути, ставила перед российской администрацией вопрос о новом распределении феодальных владений и всеобщем охвате грузинских и осетинских сел помещичьим господством. В этой непростой ситуации приходилось новому главнокомандующему рассматривать вопросы о феодальных правах не только князей Эристави, но и не в меру большого отряда претендентов на статус князя или же помещика. Что касается князей Эристави, то у Ермолова еще с Петербурга была готовая позиция, сводившаяся к поддержке Аракчеева, которому он был обязан возвращением к серьезной военно-политической деятельности. Истина заключалась также в том, что ни Аракчеев, ни тем более Ермолов в решении дела князей Эристави не видели каких-либо личных выгод для себя, а в поисках политической опоры думали заполучить поддержку у грузинской знати и тем самым создать в Грузии такую же социальную базу для самодержавной власти, какая существовала в самой России. При этом, конечно же, не рассматривался столь сложный аспект проблемы, каким являлась принадлежность российского и грузинского феодализма к принципиально разным моделям общественной организации.