Читать «Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений» онлайн - страница 280

Новая консолидация политических сил

Как бы драматично ни развивались события в Южной Осетии, центром политической жизни оставалась Северная Осетия. Ей принадлежала главная роль во взаимоотношениях с официальными властями России на пути к стремлению осетинского народа к миру и политической стабильности. Во внутренней общественной жизни Осетии важное место занимало движение «Адамон цадис». Оно имело влияние не только в обществе, но и в официальных органах власти. Но в отличие от последних, в «Адамон цадис» входили представители осетинской интеллигенции, подвергавшие глубокому анализу политические процессы, происходившие на Кавказе. Члены движения имели четкое представление о социальной природе неонацизма в Грузии и о той опасности, которую он нес с собой для Осетии. Совет движения предвидел и другую опасность – конфликт с Ингушетией, где быстрыми темпами стал набирать силу политический экстремизм с идеей отторжения у Северной Осетии Владикавказа и Пригородного района. Усилия «Адамон цадис», направленные на миротворческую деятельность, в том числе – приглашение из Англии и Северной Ирландии профессиональных конфликтологов, имели значение, но не были способны предотвратить сам конфликт. Было видно, в каком тяжелом положении окажется Осетия, если ей придется вести противоборство на юге с грузинским фашизмом, а на севере – с вооруженным экстремизмом, вызванным примитивно-тайповой общественной стадиальностью ингушей. На одном из заседаний совета «Адамон цадис», обсуждая безрадостную общественную ситуацию, создавшуюся вокруг Осетии, автор настоящих строк предложил созвать чрезвычайный съезд осетинского народа. Идея была подхвачена наиболее амбициозной, рвавшейся к власти частью общественных деятелей и 13–14 декабря 1991 года состоялся такой съезд. Работа и итоги его были под контролем североосетинского руководства. Несмотря на это, съезд продемонстрировал высокую степень общественной консолидации и политической культуры. Главным итогом съезда явилось единство осетинского народа и его решимость в борьбе за социальное и этническое выживание; что же до организационных итогов, то руководство Северной Осетии сделало все, чтобы всеосетинское движение вырождалось в некое геронтократическое сообщество, которое бы взаимодействовало с официальными властями в качестве их придатка. Принятая на съезде «Резолюция» отвечала духу и политическим настроениям делегатов, среди которых абсолютное большинство составляли простые граждане Северной и Южной Осетии. Благодаря этому резолюция съезда давала объективную оценку политическому положению, сложившемуся в Осетии. В ней, в частности, указывалось, что руководство Северной и Южной Осетии «не всегда являлось выразителем национальных интересов Северной и Южной Осетии». Ключевым политическим заявлением съезда, нашедшим отражение в его резолюции, было: «разработать программу и механизм воссоединения Осетии, преодоления раздробленности и образования единого суверенного государства в добровольном и равноправном союзе с Российской Федерацией и Содружеством Независимых Государств, тем самым реализовать право осетинского народа на самоопределение». Стоит подчеркнуть, что понимание съездом важности воссоединения Северной и Южной Осетии как первоочередной национальной задачи являлось главным достижением первого всеосетинского съезда. Однако когда дело дошло до формирования руководящих органов, создававшихся съездом, официальные власти Северной Осетии протащили лиц, среди которых преобладали вполне управляемые властью. Поэтому было не случайно, что судьба резолюции съезда, в том числе требования о воссоединении Северной и Южной Осетии, вновь оказалась в руках руководства Северной Осетии, а не народа, как то предписывал съезд. Следует отметить и другое – после первого съезда осетинского народа в Северной Осетии оживились политические силы, нагнетавшие обстановку вокруг беженцев из Грузии и Южной Осетии. При этом ясно виделось стремление этих сил снять популярность среди народа идеи воссоединения Северной и Южной Осетии. В какой-то мере противникам консолидации осетинского общества и объединения двух частей Осетии удалось достичь цели. Во всяком случае резолюция Первого съезда осетинского народа, отличавшаяся продуманностью национальных задач Осетии, была тщательно похоронена руками политически невежественных людей. Заметно было также давление Грузии на Северную Осетию, где криминализированная партократия демонстрировала отторжение Южной Осетии и в своих корыстных целях вступала в сотрудничество с грузинской бюрократией в сфере теневой экономики; один из высокопоставленных чиновников Северной Осетии вместе со своими подчиненными организовал снабжение Грузии из Северо-Осетинской нефтяной базы горюче-смазочными материалами, нарушая тем самым экономические санкции, объявленные Грузии со стороны Российской Федерации. В этой довольно сложной обстановке, создавшейся в Северной Осетии, грузинская сторона вела себя не просто уверенно, но и в высшей степени нагло. Отслеживая положение в Северной и Южной Осетии, больше всего опасалась Грузия стремления Южной Осетии к объединению с Северной Осетией. Именно это имелось в виду, когда МИД Грузии сделало «Заявление», объявив, что «никто не должен ставить под сомнение факт, что Республика Грузия... будет защищать свою территориальную целостность и нерушимость границ всеми доступными средствами, в том числе и военными». Наглость грузинских властей, однако, состояла в том, что, называя Южную Осетию «собственной территорией», они осуществляли геноцид ее народа, называя при этом осетин «братским народом». Учитывая эти подходы Грузии, продолжавшей наращивать эскалацию вооруженной агрессии, Верховный Совет Южной Осетии принял «Декларацию о независимости Республики Южная Осетия». В ней, в частности, было заявлено: «Руководствуясь стремлением к сохранению нации и во имя торжества идеалов свободы и общечеловеческих ценностей, осознавая ответственность перед грядущими поколениями, сессия Верховного Совета Республики Южная Осетия от 21 декабря 1991 года провозглашает независимость Республики Южная Осетия».