Читать ««Штурмфогель» без свастики» онлайн - страница 122

- Глупенькая… — Пихт ласково потрепал девушку по щеке. — С самого дня рождения каждый мечтает о таком островке, но никто не находит его. Мы все, как белки, влезаем в одно колесо и вертимся там до самой смерти. А смерть уже в пути к нам.

- Неужели русские победят?

- Россия оказалась более сильной, чем представлял себе фюрер.

- Боже, эти азиаты уничтожат страну, как Аттила. — Эрика взяла в ладони лицо Пихта: — Мне страшно за тебя, Пауль. Я буду молиться богу.

- Какому богу? — усмехнулся Пихт. — В нынешней Германии нет даже приличного бога. Христианство мы назвали религией иудеев и у языческих предков стащили Вотана — бога ветра, бури и войны, объявив это буйволоподобное чудовище своим богом…

- У меня есть свой бог. Здесь. — Эрика прижала руки к груди. — Это ты! Ты мой бог!

Пихт грустно усмехнулся и покачал головой.

- Мы родились в невезучее время, и всех нас забрала себе война, — сказал Пихт, медленно поднимаясь с дивана.

Было уже без четверти девять вечера. За все годы, проведенные в Германии, у него, как и у любого немца, выработалось уважение к порядку. На фронте, на заводах, на аэродроме, в самых неожиданных условиях немцы строго соблюдали раз и навсегда заведенный порядок. Они вовремя завтракали, обедали и ужинали, ложились спать, вставали на работу.

Ровно без четверти девять в пивную «Фелина» приходил механик Карл Гехорсман и заказывал вечернюю кружку. Пихт хотел встретиться с ним.

- Я пойду с тобой, — решительно проговорила Эрика.

Поколебавшись, Пихт согласился.

Они увидели Гехорсмана зверски пьяным. Старый механик сидел за угловым столиком и тупо глядел на полупустую бутылку дешевого венгерского рома. По щекам его текли слезы. Он не смахивал их, они скапливались в щетине на подбородке и капали на измятый френч.

Пихт и Эрика молча сели рядом.

Подбежал кельнер.

- Бутылку «Гюблю», — заказал Пихт. Гехорсман поднял глаза и долго, не узнавая, смотрел на Пихта:

- Пауль?

- Что случилось, Карл?

Гехорсман из внутреннего кармана извлек белый стандартный конверт с изображением орла, широко распластавшего крылья.

- Он пал за честь Германии и ее фюрера… Последний!

Кулак Гехорсмана рухнул на стол, отчего бутылки и рюмки прыгнули и зазвенели. Карл полез в карман куртки, достал пачку фотографий и рассыпал по столу.

- Один под Смоленском, двое у Пскова, четвертый в Одессе… Уезжая, они говорили мне: «Старик, мы победим! Победим даже тогда, когда окончится эта кампания и начнется другая. До тех пор пока на земле будет жить хоть один немец, который умеет стрелять, он будет воевать». Теперь он… последний… Не в бою. Просто русские выбили их из окопов в открытую степь, и он замерз.

Пихт покосился на Эрику. В ее глазах блестели слезинки. Ей было жаль старика Гехорсмана.

- Я вижу их трупы. Они валяются в сугробах в самых безобразных позах!

- Тише, тише, — попытался остановить его Пихт, но Гехорсман оттолкнул локтем его руку.

- К черту! Я не могу сейчас говорить тихо. Мои глупые мальчишки кричали: «Мы, молодые, в обиде на вас, стариков. Вы проиграли одну войну и бросили Германию на растерзание. Мы, идущее за фюрером молодое, энергичное поколение, плюем на вашу робость! Мы поставим мир на колени!» — Гехорсман круто обернулся к Эрике и, казалось, теперь обращался только к ней: — Они маршировали с лопатами на плечах, когда попали на трудовой фронт. «К чертям белоручек! Труд оздоровит нацию!» Каково? «Нация солдат» приучала своих сограждан к труду. К какому? Двое моих парней строили. Но что? Автострады. По ним пошли танки и машины. Двое других строили заводы. На них делали самолеты, которые сыпали бомбы на чужие города. Один варил сталь для «Фердинандов»… Они строили, чтобы распространять смерть по земле.