Читать «Крушение «Кантокуэна»» онлайн - страница 97

После взаимных приветствий и поздравлений маршал Василевский, обращаясь к Родиону Яковлевичу Малиновскому, сказал:

— Что ж, товарищ Главком, покажите нам землю, где пришлось вам побывать раньше всех нас.

— Совершенно верно, Александр Михайлович, — ответил Малиновский, — через Порт-Артур и Дальний лежал мой путь во Францию и обратно. Японцы переименовали Дальний в Дайрен, но русский дух не вытравили. Здесь каждый камень положен руками русских людей. Прошу в машины.

Маршалы Василевский, Мерецков и Малиновский сели в один автомобиль. Комендант Порт-Артура генерал Иванов позаботился о порядке на дорогах и охране командования. Всюду стояли регулировщики, постовые, а по дорогам и улицам патрулировали мотоциклисты.

Родион Яковлевич с волнением смотрел по сторонам и не узнавал тех мест, где бывал в годы своей военной молодости. Многое здесь изменилось, появились новые здания. Однако все тот же легендарный Электрический Утес, с которого открывается вид на Золотую и Тигровую горы, Суворовский форт. Вдали в молочной дымке утопают вершины Ляотешаня.

Подъехали к русскому военному кладбищу. Сняли головные уборы, поклонились русским воинам — отцам и дедам тех, кто принес в 1945 году две победы, кто принудил безоговорочно капитулировать — на западе фашистскую Германию, на востоке империалистическую Японию — злейших врагов мира.

Советские маршалы стали в почетный караул.

Адъютанты принесли большой венок из живых цветов с лентой: «От советского командования». Маршал Василевский наклонился, поправил ленту.

Со всех сторон стекались люди. Все без головных уборов. У многих воинов на гимнастерках блестели ордена и медали.

— А сколько братских могил у нас в Ленинграде, в Карелии, в Севастополе и Одессе, под Курском, под Москвой… Убежден, не забудут о них наши потомки, — сказал в машине маршал Мерецков.

— Да, всем воздадут должное, — ответил маршал Василевский.

— Это бесспорно, — согласился Родион Яковлевич. — Подвиг во имя мира и счастья не забудется никогда. Теперь люди могут жить и трудиться спокойно. А над Большим Хинганом, как и прежде, будут летать стрижи…

Долго ехали молча. Смотрели по сторонам, по-доброму отвечали на бурные приветствия местных жителей, толпами стоявших по обеим сторонам дороги с красными флажками. Много среди них было исхудавших, в ветхой одежде китайцев.

Кто-то поднял транспарант: «Война войне!» На другом: «Чтобы жить, нужен мир!» И много плакатов со словами благодарности советскому воину за освобождение от гнета японских поработителей.

Лилась отовсюду музыка. Китайцы кричали «шанго!», выражая радость и признание советским войскам.

У всех воинов, от солдата до маршала, позади смертельные бои, изнурительные марши в жару и дождь, бессонные ночи и усталость. Остались далеко на севере сопки, усеянные гранитными глыбами, леса, валежник, непролазные дебри и на сотни километров болота со зловонным смрадом.

А сколько продумывался, изображался на картах, оформлялся на бумаге и чертежах план этой, хорошо бы последней на планете войны. Вот они, ликующие солдаты, смеются, радуются, словно уже позабыли страшные дни боев и страданий на дорогах войны. Нет, не забыли и никогда не забудут!