Читать «Иероглифы Сихотэ-Алиня» онлайн - страница 2

Губкин посмотрел на Аркадия, смутился, покраснел. Он, как и Сенников, действительно лишь в прошлом году окончил десятилетку в Москве и, не попав в институт, пошел в армию без всякой специальности. А Почуйко, хотя и успел после восьми классов поработать в колхозе, тоже недалеко ушел от своих сослуживцев. И сейчас, растерянно посматривая на старшину, он вдруг весело и доверительно улыбнулся:

— Та мы зараз подрастем, товарищ старшина. Были б только харчи хороши да нарядов поменьше. А так мы быстро…

Старшина досадливо передернул плечами, промолчал.

— Перестань клоуна корчить, Почуйко, — сердито сказал Аркадий. — Не смешно.

— А ты не смейся, — не смутился Почуйко. — Ты дуйся больше, может, на сержанта выдуешься.

— Знаешь, не болтай, — угрожающе сказал Сенников.

— Ох, спужался. Ты думаешь, как ты с Москвы, а я с Кубани, так ты уже и кум королю? Це дило ще трэба розжуваты.

Тяжело дыша, Пряхин смотрел на бойцов и с горечью думал о том, что возни с этими, в сущности, совсем незнакомыми ему молодыми солдатами будет очень много. Он резко взмахнул рукой:

— Прекратите разговорчики!

Молчаливый ездовой хлестнул лошадь длинным гибким хлыстом. Двуколка перевалила водораздел.

Новый дом

За перевалом дорога пошла под уклон. Коренастый, с круглым загорелым лицом Андрей Почуйко без напоминания подложил под колеса горный тормоз, подозвал Губкина, и они пошли рядом, слева от лошади.

Разноцветными яркими пятнами увядающей листвы горели колки лиственных деревьев, Темно-зелеными островками плыли в мареве струящихся испарений заросли сосен, лиственниц и елей. На голову выше всех, отсвечивая на солнце темной бронзой стволов, стояли кедры и тополя.

— А ведь то верно говорили — красиво здесь! Просторно, — милостиво, словно соглашаясь с кем-то после долгого спора, сказал Почуйко. — Правда, в степу просторнийше, но и тут дуже хорошо.

Не то что горы и степи, а даже чистенькие, насквозь исхоженные дачниками подмосковные леса были для Саши Губкина не слишком близкими знакомыми. Он бывал в них только осенью, когда с матерью и сестренками ездил за грибами. И все-таки уверенно ответил:

— Не-ет, Андрей, здесь все равно красивей, — и сейчас же смущенно поправился: — Хотя и степь, возможно… Я у Чехова читал…

Они замолчали. Ездовой причмокнул, для порядка подстегнул лошадь хлыстом и закурил. Андрей немедленно пристроился к нему, занял табачку. Губкин, стараясь дышать глубже, полной грудью, вглядывался в медленно разворачивающиеся бока дальних сопок и склонов главного хребта, в путаницу долин и распадков, в которых поблескивали на солнце горные речушки, и даже в голубеющее небо. Но в нем не было ничего, кроме тоненького сизого дымка. Он тянулся от подножия пологой сопки — ровный, несгибающийся. Губкин вздохнул, завидуя тем, кто сидит сейчас у костра. Наверное, это бывалые таежники, может быть, охотники или искатели женьшеня. Нагорная тайга знакома им до последнего дерева, и они не видят в ней ничего таинственного и жутковатого. Просто — это место их интересной работы. А ему еще предстоит с ней знакомиться, и сойдутся ли они характерами — еще не известно.