Читать «Утро в Нормандии.» онлайн - страница 30

В ночь на 5 июня солдаты, как обычно, находились на своих постах. Они и не подозревали, что их судьба уже предрешена.

Около полуночи в дивизии была объявлена воздушная тревога. В этом не было ничего необычного, так как уже один раз в эту ночь воздушная тревога была, а через полчаса был дан отбой. Да и, по правде говоря, редкая ночь за последние недели обходилась без воздушной тревоги. Все это порядком уже надоело. В одном отделении пехотного взвода, расположенного на ферме юго-восточнее города Монтебур, объявление воздушной тревоги встретили даже с облегчением — оно положило конец спору, который начинал принимать опасный характер.

Одним из споривших был солдат по имени Фридрих Буш, который до войны был директором школы в Дрездене. Находясь в состоянии крайнего угнетения и подавленности, он опреметчиво заявил, что сыт по горло солдатской службой во имя цели, в которую никогда не верил, и что единственное его желание — поскорее вернуться домой к жене и ребенку. Слова солдата услышал унтер-офицер, который заявил, что единственное, на что Буш еще годится и что он способен сделать для Германии, так это постараться дать себя убить в первом же бою. Разгорелся ожесточенный спор, и товарищи Буша уже начали побаиваться, как бы он не угодил под арест по обвинению в призывах к мятежу. Среди присутствовавших находился немец Эрвин Мюллер, который очень внимательно прислушивался к спору. Его жена была датчанкой, да и сам он в течение двадцати лет жил в Дании и поэтому считал себя тоже датчанином. К сожалению, он своевременно не получил датского гражданства, в результате чего сразу же после захвата Дании Германией был призван в немецкую армию. Боясь навлечь на жену, детей или проживавших в Германии родителей какие-либо неприятности, он безропотно пошел на военную службу.

Мюллер в душе соглашался с Фридрихом Бушем, но считал, что тот напрасно рискует, открыто заявляя о своих настроениях. Уходя из дому, Мюллер обещал своей жене вернуться домой целым и невредимым, и его единственная забота теперь состояла в том, чтобы выполнить свое обещание. Он давно уже тщательно продумал, как вести себя: надо будет держаться подальше от всякой опасности и тщательно скрывать свои мысли от всех, кроме надежных друзей. Если дело дойдет до боя, то следует драться, но только в том случае, если это будет необходимо для спасения жизни. Если же выгоднее окажется сдаться в плен, то этим нужно будет обязательно воспользоваться. Он считал, что драться ему все-таки придется, так как, по всем расчетам, дивизии предстояло встретиться с парашютистами, а солдатам разъяснили, что американские и английские парашютисты пленных не берут. Что же касается того, чтобы воевать за нацистскую Германию, то подобной мысли у Мюллера даже и не возникало.