Читать «Проблема SETI» онлайн - страница 59

Не знаю, всегда ли этот Рыбников так держится или, может быть, он начал с анекдотов, чтобы как-то успокоить меня… Как бы то ни было, мое волнение действительно немного улеглось, спасибо ему.

— Видите ли, вы, кажется, собираетесь печатать анкету о внеземных цивилизациях?..

— Собирались, милая дама. Собирались. Впрочем, — он действительно несколько удивился, — откуда вы знаете об анкете? Что мы собираемся (или что не собираемся) печатать, — это редакционная тайна. Ибо даже в условиях социалистической действительности бывают конкуренты. Прослышат об интересном материале — уведут. За милую душу. В своем органе тиснут. Опередят. Так что я поддерживаю с вами разговор на эту тему исключительно из-за преклонения перед вашей внешностью (еще раз подчеркиваю: прекрасная внешность). Одним словом, по сути нарушая свой служебный долг, сообщаю: вчера еще собирались печатать эту самую анкету, а нынче уже не собираемся…

Я совсем не ожидала такого поворота дела. Все во мне как-то сразу обмякло. Нервное напряжение последних дней мгновенно обернулось усталостью.

— Как же так? — недоуменно спросила я.

Он развел руками:

— А вот так: газета. Мы живем на острие событий. Еще вчера не было ничего более актуального, чем внеземные цивилизации, а сегодня уже вышла книжка членкора Прокофьева о полетах в ближний космос. Бестселлер. Зачитаешься. Сам захочешь полететь. И надо ж такому случиться: уже двадцать четыре часа этот бестселлер пылится на магазинных полках, а никто, по существу, о нем еще не знает. Надо немедленно всех уведомить, раззвонить, растрезвонить. Правда, после этого может случиться непредвиденное: толпы людей могут хлынуть в магазины за бестселлером. Потребуется вызывать конную милицию. Но это уже не наша забота. Милиция — по другому ведомству. Так что вот так, милая дама. Не советую вам выходить замуж за газетчика, который живет на острие этих самых событий. Лучше выбрать человека положительного. Такого, который всю жизнь будет долбить в одну точку: цивилизации так цивилизации, ближние полеты так ближние.

— Я уже выбрала такого… Который долбит… — устало произнесла я.

— Не хотите ли вы сказать, что вы замужем? — Он сделал трагическую физиономию. — Это поистине печальное известие.

— Я жена Борисова. Виктора.

— Ах, вот оно что! — Он даже подскочил в кресле. — Мое преклонение перед вами снова катастрофически возрастает. Так долго выдерживать соперничество с коварными внеземными цивилизациями — это, поверьте, далеко не каждой женщине под силу.

Собственно говоря, я не знала, о чем вести речь дальше. Ты хотела повалиться в ноги этому Рыбникову (или кому там еще), просить, умолять, чтобы не морочили голову твоему мужу, чтобы выкинули в корзину придуманную им анкету. Чтобы он мог спокойно думать о своей работе, о своей семье. Одним словом, жить нормальной человеческой жизнью. Но вот это свершилось без твоего участия, без всяких твоих стараний: анкету больше не собираются печатать. И что же? Почему-то это тебе не доставляет радости. На душе у тебя — опустошенность. Ты думаешь о Викторе. Этот взрослый ребенок уверен, что анкета вот-вот появится в газете. Можно себе представить, как он спозаранок мчится едва ли не через весь Коктебель к газетному киоску, выклянчивает у наглой, недоброжелательной киоскерши очередной дефицитный номер и… ничего не находит. Уныло бредет назад к спящему еще Вовке… Должно быть, думает, что публикация задерживается из-за него: он ведь не приехал, не привез текст. Ну, и тебе достается, конечно: это ведь ты его не пустила. Впрочем, нет: обо мне он не думает ничего плохого. Он никогда мне ничего плохого не говорит и, я знаю, никогда ничего плохого обо мне не думает. Я чувствую это. Никогда у него язык не повернется отругать меня — ни вслух, ни про себя. Все свои беды, все свои несчастья он принимает примерно так, как их принимают религиозные люди — безропотно, точно они ниспосланы свыше. Юродивый? Может быть. Но мне жалко его — что я с собой могу поделать? Дура я, дура…