Читать «Заговор графа Милорадовича» онлайн - страница 328

Такие оценки, разумеется, нельзя принимать за совершенно чистую монету: не нужно забывать, что никто из обвиняемых ангелом не был. Все почти декабристы были и оставались завзятыми крепостниками, а Пестель и некоторые другие бывали по-настоящему жестоки с солдатами. Но, конечно, большинству из них было заведомо далеко до главы Следственной комиссии генерала В.В.Левашова, который имел обыкновение, сидя за обедом, одновременно наблюдать тут же производимую порку солдат.

Что же касается действительно широкораспространенных нападок на царское семейство, то ничего странного в них не было. Напомним, что все возраставшие долги помещиков казне подавляющим их большинством воспринимались как личные долги царю!

Характерно и то, что даже спустя многие годы причины столь необъективного отношения властей к их проступкам оставались неясными для многих декабристов. «Комитет поступал, по желанию ли самого государя или по собственному неразумному к нему усердию, вопреки здравому смыслу и понятию о справедливости. Вместо того, чтобы отличать действия и поступки от пустых слов, он именно на последних-то и основывал свои заключения о целях общества и о виновности его членов. Им не принимались в соображение ни лета, ни характер обвинения, ни обстоятельства, при которых произносимы были им какие-нибудь слова, ни последующее его поведение. Достаточно было одного дерзкого выражения, чтобы обречь на погибель человека», — жаловался Басаргин.

Декабристы, да и сами следователи, не поняли того, что предложенная новая забава — не что иное, как игра в кошки-мышки с вполне четким распределением ролей и предопределенным исходом! Она завершилась тем, что за все пересказанные разговоры Николай I повелел судить наравне с действительно совершенными преступлениями! Такого, разумеется, никто не ожидал — это противоречило любым принципам правосудия, хорошо известным в ту эпоху.

Читая показания подследственных, поражающих самобичеванием и самым подлым доносительством на сообщников, не нужно забывать, что они давались людьми, совершенно не подозревавшими, к чему же это практически приведет.

Их мотивом, казалось бы вполне невинного свойства, было всего лишь снискать одобрение императора, столь явно поощрявшего чистосердечные признания. Остается только радоваться тому, что этой волной чистосердечия не были смыты на каторгу такие люди как А.С.Пушкин, А.С. Грибоедов или П.Я.Чаадаев — а ведь вполне могли бы!