Читать «Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.» онлайн - страница 389

Разумеется, эпизод с арестом Михайлова — не единственный аргумент в пользу нашего предположения — все последующее поведение и Желябова, и Тихомирова свидетельствуют о том же.

Михайлов — огромный любитель острых экспериментов! — мог с самого начала иметь в виду проверку корректности выполнения Катковым своих обещаний — отсюда и обращение в столь подозрительную фотостудию.

Его визит туда № 2 однозначного ответа не дал: полиция, несомненно, имелась на месте, но не решилась его арестовать. Что это — чистая случайность (как оказалось на самом деле) или они не стали его арестовывать, узнав в лицо и будучи связаны обязательством? Это-то, очевидно, и стало предметом разбирательства в Распорядительной комиссии. И результатом было решение о прекращении рискованной проверки. Но Михайлов в последний момент все-таки решил рискнуть — ведь правильное понимание имеющейся ситуации имело громадное последующее значение! И не в карточках, которых было жалко, оказалось дело!

Интереснейший, однако, вопрос в том, откуда Тихомиров мог узнать подробности, известные только полиции?

Михайлова, имевшего документы на чужое имя, арестовали 28 ноября 1880 года. Затем занимались выяснением его личности. Сначала, достоверно до 3 декабря, установили ее неизвестно по каким данным, а затем, привезя из Путивля для опознания родственников Михайлова, 4 декабря обеспечили опознание официально, и с этого дня Михайлов подписывал допросы своим настоящим именем. О его участии в убийстве Мезенцова, в Липецком съезде, где он был избран членом Распорядительной комиссии, и во взрыве поезда в Москве 19 ноября 1879 года следователям было прекрасно известно — все протоколы допросов Михайлова опубликованы. Допросы вели жандармский полковник Никольский и известный нам товарищ прокурора Добржинский.

Хронология последующего выглядит просто фантастически.

Михайлова не допрашивали с 5 по 15 декабря, затем с 16 декабря по 17 января допрашивали интенсивно — почти каждый день, всего 22 допроса за месячный срок. Никакого оперативного значения эти допросы не имели: Михайлов неторопливо и с подробностями рассказывал всю историю своей жизни, начиная с детства; о событиях последних двух лет — очень мало; при этом никто его не торопил и никак на него не давили. 17 января — короткий допрос, затем еще два допроса — 15 апреля и 7 июля 1881 года, и более ни одного допроса до суда в феврале уже 1882 года! И это — использование лидера террористов, случайно оказавшегося в руках следствия накануне цареубийства!

Что же происходило?

Что должны были сделать Тихомиров и Желябов сразу после ареста Михайлова?

Разумеется, кинуться к Каткову за разъяснениями и с требованием о выполнении условия безопасности Михайлова.

Что он должен был им ответить? Совершенно честно признать, что он не может брать на себя обязательств за каждого пристава и швейцара, а если Михайлов соизволил подставить себя таким глупейшим образом, то он, Катков, не может нести за это никакой ответственности. Крыть, конечно, в ответ было нечем! Но у людей, играющих бомбами и револьверами, были свои резоны: не сочтя себя удовлетворенными, они могли и запросто убить!