Читать «Мифы и правда о восстании декабристов» онлайн - страница 243
Владимир Андреевич Брюханов
Той же ночью царский эшелон, к которому все на время утратили интерес, двинулся назад в Ставку.
Запись в дневнике Николая II за 2 марта завершается знаменитой фразой:
«
Между тем, из Петрограда вся эта ситуация выглядела совсем по-иному: с первого дня восстания не было никаких вестей о царе, его местонахождении и принятых им решениях. Все это время и столичный гарнизон, и его вожаки не имели никакого решения и их собственной судьбы: новой власти не было, и амнистии им никто не объявлял. Слухи же о таинственных перемещениях царя и о карательных войсках, посланных с фронта и из иных мест, не могли не действовать на нервы всей этой массе людей, прекрасно понимавших собственную беззащитность: весь гарнизон был в состоянии практически перманентной паники.
Бессодержательные приветствия войскам, волнами накатывающимся на Думу, со стороны известных думских деятелей, только подливали масла в огонь.
Революции нужно было защищаться, и она это сделала!
Фактическая власть в городе принадлежала Совету, которому массы солдат и бастующих рабочих уже вполне подчинялись, насколько вообще могут подчиняться неорганизованные массы — ведь многосотенный Совет и был самой настоящей своей собственной властью. Но эту власть вожаки легко могли утратить, причем вместе с собственными головами. И тогда они разработали серию блестящих дипломатических комбинаций.
В ночь с 28 февраля на 1 марта представители Совета согласовали и подписали с Комитетом Государственной Думы принципы, которые принимаются будущим правительством, персонально составляемым этим Комитетом:
«
Эту программу с легким сердцем приняло будущее Временное правительство, которое, как нетрудно понять, было фактически создано Петроградским Советом почти исключительно для внешнего представительства — перед остальной Россией и всем миром.
Легко заметить, что важнейшими являются два пункта.