Читать «Мифы и правда о восстании декабристов» онлайн - страница 184

В письме же к матери Константин высказался вполне определенно о мотивах подтверждения своего первоначального решения: «Более чем когда-либо я настаиваю на своем отречении, чтобы эти господа не воображали себя в праве распоряжаться по своему усмотрению императорской короной», — значение этого известного текста до сих пор не оценили историки!

Нет оснований утверждать, что Константин догадался, что 27 ноября действительно произошел государственный переворот. Но он понял, что члены Государственного Совета руководствовались не законными соображениями, а каким-то задним умыслом!

Можно заподозрить, что это стало важным мотивом решения Константина: ведь прими теперь Константин трон — и он становится заложником тех людей, которым он за это обязан. А вот было бы Константину так же легко избавиться от этих благодетелей, как в свое время управился Александр с графом П.А. Паленом и другими убийцами их отца — это в декабре 1825 года был большой вопрос!

Ранее того, как до Петербурга дошли послания Константина от 3 декабря, во дворец пришло 6 декабря письмо из Варшавы от одного из ближайших приближенных цесаревича — графа А.П. Ожеровского, написанное после двухчасовой беседы с великим князем. Ожеровский писал, еще ничего не зная о том, что случилось 27 ноября в столице: «если в Петербурге уже принесли присягу вел[икому] кн[язю] Константину как законному монарху, то он волей-неволей уже император. Но если еще ничего не сделано в Петербурге, если здесь ждали указа из Варшавы, тогда императором будет Николай. Великий князь решился не изменять принятого им решения вопреки всем письмам и депутациям» — довольно сложная логическая конструкция, отражающая, возможно, тот разброд мыслей и чувств, который охватил Константина в период между 25 ноября и 2 декабря.

Александра Федоровна, однако, отметила в дневнике, что царица-мать сделала тот вывод из письма Ожеровского, что Константин все-таки будет царствовать — акции Милорадовича в данный момент подскочили!

Но 7 декабря в Петербург пришли письма Константина от 3 декабря — и ситуация снова перевернулась.

Еще по дороге курьера встретил Михаил Павлович. Содержание писем не оставляло сомнений в том, что Константин вступать на трон не намеревается.

Что же теперь решат в Петербурге?

Михаил Павлович тут же остановился на промежуточной станции Неннале в трехстах верстах от столицы, чтобы выждать вдали от любопытствующей публики окончательного разрешения всех проблем и получить затем прямые указания будущего вышестоящего начальства — об этом он, естественно, немедленно сообщил в Петербург.

О событиях в Зимнем дворце рассказывается в дневнике Александры Федоровны за 7 декабря: «Вечером, около 8 часов — курьер из Варшавы от 3 декабря с письмом к матушке и с копией официального письма кн[язю] Лопухину, прямо-таки громового. Он [т. е. Константин] не признал себя императором. Милорадович и Голицын у Николая; туда же пришла матушка с письмами и с бумагами. Решено пока держать все в тайне» — письмо к Лопухину также не было передано.