Читать «Я промазал, опер – нет» онлайн - страница 62

– Почему я? – не очень-то возмутилась начальница.

– Потому что я сексуальный агрессор.

– Это ты на что намекаешь? – Дарья Борисовна изобразила страх передо мной, но вышло это у нее совсем неубедительно.

И улыбка предательская на губах выступила.

– Я не намекаю. Вы сами говорили, что я сексуально домогался гражданки Чижовой.

– Да, кажется, было такое.

– Поговорите с ней, узнаете, можно ей верить или нет.

– И поговорю.

– А я, пожалуй, с Багеровым поговорю. Может, зря мужик мается...

– Мается, – кивнула Дарья Борисовна. – И ни в чем не признается.

– Потому что невиноват. Хотя все может быть...

– Его уже в СИЗО перевели, – напомнила Бесчетова.

Увы, но все занозы в деле об убийстве Моносеевой втыкались в тщедушную плоть Багерова. Все сходилось на нем. И половой контакт был с бывшей женой накануне происшествия, и время, когда он покинул квартиру, примерно сходилось с моментом убийства. Примерно, потому что погрешность в установленном времени смерти составляла не меньше часа, а за такой промежуток много зла можно натворить. К тому же он действительно мог претендовать на квартиру бывшей жены, потому что до сих пор был прописан там. И хотя орудия убийства не нашли, Багеров был взят под стражу, следователь прокуратуры предъявил ему обвинение и отправил в следственный изолятор.

Глава 8

К тюремным стенам я привык так, как свыкается врач с больничными палатами с их казенной убогостью и угнетающими запахами болезней. Но может ли привыкнуть врач к тому, что его пациенты время от времени умирают... Мог бы я быть уверенным в том, что заключенные несут справедливое наказание… Запах кислой баланды, прогорклый дух безнадежности действовали мне на нервы так, будто я сам содержался здесь на казенном пайке.

Я сидел за облупленным столом в помещении для допросов и смотрел на сизых голубей, сидевших на телевизионной антенне. Такие же птички не так давно испачкали мне куртку, но сейчас, вспомнив этот случай, я лишь улыбнулся. И подумал, что на этих голубей могут смотреть арестанты из своих камер. Что думают люди, глядя на них, что вспоминают, какие надежды питают? Может, ждут весточку с воли по голубиной почте?..

– Разрешите?

Конвоир провел в комнату Багерова. Бедный, несчастный, затравленный и запуганный. Он смотрел на меня, как на какого-то камерного пахана, который мог его беспричинно обидеть, унизить, растоптать. А что он мог еще думать обо мне? Ведь я – представитель закона, по букве которого Багеров был взят под стражу. Закона, который не позволил ему остаться на свободе под подписку о невыезде. А ведь могли бы сделать бедолаге снисхождение...

Возможно, Багеров ненавидел меня, как бес – икону. Но выказывать он свои чувства не стал. Робко, но громко поздоровался, сложив руки на груди так, будто держал узелок с пожитками. Мне искренне было жаль этого человека, поэтому я поднялся ему навстречу, подал руку в знак приветствия, кивком головы показал на место, которое он должен был занять.

– Настроение у вас, Родион Андреевич, смотрю, ни к черту, – присаживаясь, заметил я.

– А от чего оно может быть хорошим? – с боязливым сарказмом спросил он. – Камера переполнена, условий нет... Да что там условия! Жизни нет!.. – обреченно махнул он рукой. – Но вам-то какое до этого дело? Вам главное – человека посадить.