Читать «Теплый Благовест» онлайн - страница 8
Лев Иванович Кузьмин
Но бабушка уходит от объяснений ловко:
— Об утрешних блинах речь утром и пойдет! А теперь еще потемки. Давай досыпай, спи!
И бабушка начинает меня ласково поглаживать ладонью; постепенно я угомоняюсь; на печке мне становится опять сонно, — я задремываю вновь.
Пробудило меня яркое утро в избе, приманчивый запах горячей стряпни. Я откинул одеяло, спрыгнул на пол. Передо мной стол, на нем белая скатерть, на скатерти на тарелке — высоченная стопа блинов.
Бабушка печку уже истопила, от хлопот она вся румяная, распаренная, при том — очень веселая. На ней праздничная в голубых горошинках кофта, она и мне говорит:
— С праздничком, милый засоня, с доброй Масленкой! Давай умывайся, наряжайся да за приятное дело принимайся!
А приятное дело — это садиться за теплые блины.
Умытый, в отглаженной рубашке, я сижу за столом напротив бабушки. Мы обмакиваем блины в густую сметану, дружно уплетаем их. Я жмурюсь от сладости, с полным ртом кое-как выговариваю:
— Ох, бабушка! Этакой вкусноты я раньше и не едал!
В словах моих правда, бабушка радостно кивает:
— Стало быть на блины у меня все ж таки — удача!
И только она про удачу сказала, так я тут ночные чудеса и вспомнил. Из-за стола выскочил, кинулся на кухню, схватил квашонку, в нее уставился, — даже наклонил к свету, к яркому окошку.
Бабушка кричит:
— Что там ищешь? Что?
Я отвечаю:
— Серебряный лучик! Лучик от месяца, с которым ты разговаривала, волшебничала! Который тебе помогал зачинать блины!
— Ну и как? Нашел? — смеется бабушка.
— Нет, не нашел… Теперь там только чистое донышко да отсвечивает из окошка, золотится солнышко.
— Вот и славно! Побежал по серебро — прибежал к золоту! — улыбчиво, лукаво по-прежнему путает меня бабушка.
И манит рукой еще ближе к окошку:
— Полно тебе ворошить ночные сны, хватит разгадывать бабушкины секреты… Лучше на улицу глянь! Смотри, широкая-то Масленица по всей по деревне покатилась! С молодым народом, с гармонью, с плясом и с твоими дружками-ребятишками… Да все торопятся на горку, все — на горку! Беги и ты не отставай. А потом зови самолучших приятелей к нам на угощение.
И тут я — на плечи пальтецо, на голову шапку! — в сенях подхватываю саночки, лечу, грохочу с крыльца на улицу.
Я мчусь по снеговой, ослепительной, тоже ярко вызолоченной мартовским солнцем дороге. В конце улицы галдят мальчишки, визжат девчонки, хохочут девушки и парни, напевно заливается, вспыхивает алыми мехами гармонь. Там идет катанье с такой крутой у нас горы, что лишь у самых смелых не замирает дух.
Вот туда, в эту общую радость я и бегу, спешу. Бегу не только, чтобы лихо, с ветерком пронестись под гору на санках, но и похвалиться дружкам, какие у моей бабушки нынче блины.
Блины поджаристые, блины — чистое объеденье! А самое главное, — затеянные на лад совсем, совсем почти волшебный. Ведь пускай мне бабушка о ночном своем чудодействе так и не призналась, но я-то все равно это видел собственными глазами!
САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ МАСЛЕНИЦЫ
Масленица в нашей деревеньке шумела уже второй день. Мы с бабушкой сидели дома за столом, за горячим самоваром, доедали разогретые на сметане, вчерашние блины. Мы их запивали чаем из синих чашек, а в окошко к нам, отражаясь от подталых, но все еще белых сугробов, так золотым потоком и врывался чистый утренний свет.