Читать «Чупадор» онлайн - страница 4

Из-за них и ради них я преодолеваю муку бесконечной чайной церемонии, которой руководит Жанна. Друзья потрясены моим постоянным молчанием, моим состоянием послушного лежачего пациента, восковой бледностью лица и безмерной усталостью взгляда. Я же пытаюсь справиться с их неодолимым молчанием, желанием воссоздать атмосферу таких близких прежних дней, когда мы растаптывали или возвышали ту или иную картину, того или иного художника, чье-то определенное имя… Почти незаметно мои посетители переходят к критике; голоса звучат громче, друзья принимают чью-то сторону, вопрошают, заставляя меня опускать веки в знак согласия или протеста, а то и просто спорят без зазрения совести.

Их мнение категорично, они доказывают мне, что моя болезнь ничто по сравнению с наглостью того-то или с избыточностью натуры такого-то.

Вскоре, благодаря им, я немного оживаю и забываю об ужасающем ночном погружении в бездну, которое мне вскоре предстоит испытать.

Хранительница моего спокойствия, Жанна переходит от одного к другому и возвращает их к мирным высказываниям. Она словно снимает нагар со свечей, чтобы пламя их было снова прямым и ровным.

* * *

Сегодня вечером все единодушны в восхвалениях и сожалеют, что болезнь не позволила мне первому открыть и ввести в храм славы некого Эль Чупадора, чье самое великое достоинство в том, что его имя объединяет их всех.

Галерея Ламбер, всегда закрытая для неизвестных художников, не только предоставила ему стены, но и издала роскошный каталог, первый тираж которого разошелся мгновенно, а второй уже подходит к концу.

Этот художник рисует пером, а его техника тщательной разработки темы роднит творца с демоническими сюрреалистами. Сила его искусства, его колдовская опора в том, что, создавая странные видения странного мира, он использует ярко-красную тушь с золотыми отблесками, которую еще никто никогда не использовал… Честно говоря, это шедевры внутреннего экспрессионизма.

— Единственный, кто ничем вам не обязан, — добродушно заявляет Барнхейм из галереи Барнхейм, прощаясь.

III

…Теперь, когда разделение моей крови и плоти состоялось, боль стала еще острее. Дрожа от холодного прикосновения мраморных простынь, я со страхом слежу за бархатными шторами, за первыми движениями ужасных рук, которые еженощно гонят меня к смерти, но никогда не загоняют в нее окончательно…

Пурпурные переплетения моих артерий, опутанные змеящимися венами и торчащими как иглы капиллярами, выглядят невероятным и ошеломительным произведением чистого искусства, которое иногда позволяет улучшить тоскливое настроение.

…НО!..

Да, шторы колыхнулись!.. Чудовища о пяти пальцах ищут проход… Вот первый палец… остальные… Взрываясь, словно рваные звуки фанфары, вступившей не в лад с оркестром, мои чувства взмывают в мертвящей симфонии… Гарпуны моих воплей впиваются в глотку… Мрамор моих простынь с силой сжимается, раздавливая меня едва ли не до смерти — в ушах стоит глухой треск ломающихся костей.