Читать «Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США» онлайн - страница 99

Эффективным действиям также может препятствовать существование слишком большого количества учреждений, имеющих ограниченную легитимность и эффективность. Вероятно, действие этого фактора не будут сдерживать государственные границы, он распространится как на западные учреждения, так и на институты исторического третьего мира.

Мы ожидаем, что гонка вооружений, территориальная экспансия и военная конкуренция, характерные для многополярности конца XX столетия, будут менее существенными в новом веке, но не можем полностью исключить их возможность. Вероятно, для большинства стран стратегическая конкуренция будет вращаться вокруг торговли, инвестиций, новых технологий и ценных приобретений. Однако увеличение тревог о ресурсах, таких как энергоносители или даже вода, может с легкостью передвинуть главный акцент обратно к территориальным спорам или нерешенным проблемам границ.

Азия – регион, где число таких проблем с границами особенно велико, а в случае со Средней Азией большие запасы энергетических ресурсов увеличивают потенциал для повторения «Большой игры» XX века, когда внешние силы боролись за исключительное право контролировать доступ на рынок. Факт, что многие страны могут испытать резкое ослабление государственной власти в случае быстрого развития альтернатив ископаемому топливу, что потенциально приведет к угрозе нестабильности. По мере усиления государственной власти в Китае, Индии и других странах меньшие государства, расположенные по соседству, для поддержания баланса, возможно, будут стремиться к внешней защите или вмешательству.

Сколько международных систем?

У растущих держав, особенно Китая и Индии, есть общий интерес – поддержание стабильного и открытого порядка, но они предпочитают различные средства. Они достигли поразительного экономического успеха, используя экономическую модель, отличную от традиционного западного рецепта невмешательства в экономическое развитие. Как мы видели, изменение климата, потребность в энергии и других ресурсах, вероятно, будут более проблематичными для того, что многие считают главной целью длительного экономического развития. С учетом этого различия во взглядах возникает вопрос относительно того, можно ли новых игроков – и их альтернативные подходы – объединить с традиционными западными, чтобы сформировать взаимосвязанную международную систему, способную решать возрастающее число межнациональных проблем.

Больший регионализм – плюс или минус для глобального управления?

Одно исключение из тенденции стремления к большей многополярности может произойти на региональном уровне в Азии. Если азиатская интеграция усилится, она может как заполнить вакуум, оставленный ослаблением многостороннего международного порядка, так и еще больше подорвать этот порядок. После азиатского финансового кризиса 1997 года начали укореняться некоторые примечательные паназиатские предприятия, из которых самым существенным является АСЕАН + 3. Хотя мало кто стал бы утверждать, что азиатский аналог ЕС может возникнуть хотя бы к 2025 году, если 1997 год взять за отправную точку, то, вероятно, можно сказать, что за прошедшие десять лет Азия развилась быстрее, чем в первое десятилетие (или десятилетия) шло объединение Европы. В экономической сфере игроки, находящиеся вне этого региона, такие как США, продолжат играть значительную роль в азиатском экономическом уравнении 2025 года. Однако в следующие 15 лет движение к азиатской валютной корзине – если не к азиатской валютной единице как третьему резерву – более чем теоретическая вероятность.

Такое развитие было бы частично вызвано попытками азиатов избежать последствий финансовой нестабильности вне их региона, облегчить экономическую интеграцию и достигнуть большего представительства за международным столом переговоров. Аспекты азиатского регионализма, которые сложно определить количественно, включают растущие навыки сотрудничества, устойчивую уверенность, частые встречи между азиатскими и прочими чиновниками высокого ранга и культурное проникновение, которое стирает исторические и политические различия и порождает новое чувство принадлежности к сообществу.

Азиатский регионализм имеет глобальное значение; возможно, он приведет к возникновению или укреплению тенденции к образованию трех торгово-финансовых групп, которые могут стать квазиблоками (Северная Америка, Европа и Восточная Азия).

Создание таких квазиблоков также окажет влияние на способность достигнуть будущих глобальных соглашений в рамках Всемирной торговой организации, а региональные группы смогут конкурировать в установлении межрегиональных стандартов для продуктов информационных технологий, биотехнологий, нанотехнологий, прав на интеллектуальную собственность и других продуктов «новой экономики». Ситуация с азиатской региональной энергетикой может диктовать условия для остальной части мира. Около двух третей ближневосточного экспорта нефти поставляется в Азию, а приблизительно 70 процентов азиатского импорта идет с Ближнего Востока. Вероятно, эта модель усилится. Вопрос о том, является ли эта связь прежде всего коммерческой – дополнительные инвестиции и военные поставки – или приобретает все более политический и стратегический характер, будет, возможно, определять характер международной системы.

Как было сказано, в худшем случае – при отсутствии регионального сотрудничества – вопрос о маршрутах нефтяных поставок может привести к гонке морских вооружений между Китаем, Японией и Индией.

События в сфере безопасности, где азиатская интеграция является в настоящее время самой слабой, а тенденции к конкуренции и огораживанию сохраняются, могут препятствовать регионализму. Воссоединится ли Корея, и если да, то как именно; статус ее ядерной программы; приведут ли отношения Тайваня с материком к конфликту, или будут протекать мирно – все эти факторы будут ключевыми для формирования региональной динамики. Существующие тенденции предполагают, что значимость традиционных проблем безопасности снизится, но на смену могут прийти другие проблемы, такие как борьба за ресурсы. В рамках организации переходного периода для воссоединения Кореи возможно расширить шестисторонние переговоры и превратить их в механизм, являющий новые уровни сотрудничества между США, Японией и Китаем.

Произойдет ли интеграция в большей или меньшей степени, также сильно зависит от будущего характера китайско-японских связей. Впервые в современной истории Китай и Япония являются важнейшими региональными и глобальными игроками в одно и то же время. Ключевой вопрос – смогут ли они выйти за рамки исторической подозрительности и конкурировать мирным образом. Мирное решение споров Кореи и Тайваня и соглашение о дружбе по типу франко-немецкого между Китаем и Японией могли бы резко снизить стремление региона к тому, чтобы США играли роль «офшорного стабилизатора». Однако американские союзники и партнеры в области политики безопасности в этом регионе не променяют стабилизирующие действия США ни на один коллективный региональный договор о безопасности до тех пор, пока не станут яснее политические и экономические последствия усиления Китая.