Читать «Помпадуры и помпадурши» онлайн - страница 33
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
– Да-с, вот не могу убедить! – вступился Бламанже.
– До тех пор, покуда… – сказала Надежда Петровна, и голос ее оборвался.
– Ну да, есть резон! а вы бы, сударыня, и об нас, грешных, тоже подумали!
– Что ж я могу сделать! теперь моя роль…
Надежда Петровна поникла головой.
– А я вот что вам доложу, сударыня! – настойчиво продолжал полициймейстер, – вместо того чтобы перед этим, прости Господи, идолом изнывать, вам бы, сударыня, бразды-с… вот что, сударыня!
Но Надежда Петровна по-прежнему смотрела в упор на старого помпадура.
– Я, сударыня, еще сегодня имел счастье докладывать…
Полициймейстер вздохнул.
– Что же? – вступился Бламанже.
– А что ж, говорят, коли оне хотят противодействовать, так и пускай!.. Нехорошо это, Надежда Петровна! Бог с вас за это спросит! так-то-с!
Но она все молчала и, казалось, в глазах смотрящего на нее помпадура почерпала все большую и большую душевную твердость.
«Нашалил – и уехал!» – думалось ей.
– Вот то-то оно и есть-с! – продолжал полициймейстер, как бы предвосхищая ее мысль, – они-то уехали, а мы вот тут отдувайся-с!
– Я постоянно ей это твержу! – оправдывался Бламанже, – и не я один – все общество!
Но Надежда Петровна уже не слушала более. Она вскочила с места и, как раненая тигрица, устремилась на полициймейстера.
– Так вы забыли,
И с этим словом она величественно удалилась из комнаты.
Попытки, однако, этим не ограничились. Чаще и чаще начали навещать Надежду Петровну городские дамы, и всякая непременно заводила речь об новом помпадуре. Некоторые говорили даже, что он начинает приударять.
– Как жаль, что около него нет… vous savez? – прибавляла при этом какая-нибудь сердобольная дамочка.
– Нет, не знаю! – отвечала Надежда Петровна с изумительным равнодушием.
– Ну, этого… как это лучше выразить… руководящего…
– А!
Наступила эпоха обедов и балов. Надежда Петровна все крепилась и не спускала глаз с портрета старого помпадура. В городе стали рассказывать друг другу по секрету, что она надела на себя вериги.
– Mais, enfin, cela commence а devenir ridicule, ma chère! – говорили ей подруги, приглашая принять участие в общественных торжествах.
– Вы не знаете, mesdames,
– Все это так… c’est sublime, il n’y a rien а dire! но все же… всему есть наконец мера!
– Вот так-то я с ней каждый божий день бьюсь! – вступался при этом надворный советник Бламанже, который в последнее время истаял как свечка.
В сущности, однако ж, сердце ее мало-помалу подавалось. Она начинала уже анализировать физиономию старого помпадура и находила, что у него нос…
– Ax, ma chère, посмотрите, какой у него уморительный нос! – говорила она Ольге Семеновне.
– Я удивляюсь, как вы прежде этого не заметили, – отвечала госпожа Проходимцева, которая и с своей стороны употребляла все усилия, чтобы заставить Надежду Петровну позабыть о прошедшем. – Да и губы-то не больно мудрящие!