Читать «Любовь на Итурупе» онлайн - страница 68

Судьба не властна над лесами, горами, морями. Природа нехотя уступает натиску человека, но продолжает вечно возрождаться. Наши предки, ушедшие из лесов и спустившиеся с гор, начинали жить в искусственно созданном ими мире, пытались наделить природу определенным характером, выразить ее в словах и церемониях. Но изначально природа бесформенна. Чтобы упорядочить ее, нужны шаманы. Императорская династия, как природа, возрождается вечно.

Если император – это шаман, который повелевает природой, то синтоистский храм – это природа, созданная руками человека. Когда-то в синтоизме не было ни красных ворот – тории, ни храмовой территории, люди поклонялись лесам, горам, скалам. Синтоистские храмы, возникшие в подражание буддизму, – это формализация природы. Главное синтоистское святилище, храм Исэ-Дзингу, перестраивается заново каждые двадцать лет, то есть постоянно возрождается. Император также продолжает возрождать духов своих предков. И это непростое копирование. Ни у синтоистских храмов, ни у императоров не существует различий между оригиналом и копией, как не существуют оригиналы и копии в вечно возрождающейся природе.

Император общается с душами великих предков, переходя на другой берег реки судьбы. Император – шаман, в теле которого живут духи предков, и невозможно считать его человеком в обычном европейском понимании. Поэтому если ему не даются личные права, то и ответственности тоже нет. Наверное, существует такая точка зрения: поскольку на императора не распространяется понятие индивидуума, принятое на Западе, он – незыблемый символ Японии, и именно благодаря этому сменилось сто двадцать шесть поколений императоров. Но дает ли это право называть не обладающего собственным «я» императора духовным символом? Император – человек, и он тоже восхищается красивым, печалится о трагичном. Кроме того, он не может находиться вне истории.

Полагаю, это прозвучит слишком самоуверенно, но и его величество, и его досточтимые отец и дед наверняка испытывали мучения, разрываясь между предназначенным судьбой долгом сосуществовать с духами предков и собственными желаниями и чувствами, которые появлялись у каждого из них коку мужчины. Скорее всего, никому не понять, до какой степени им было тяжело, особенно в отрочестве, когда эмоции и переживания бьют через край. Наверное, его величество может открыто рассказать о своей мужской жизни только тебе, Фудзико. У тебяесть доступ к сокровенной тайне его души. А я, любивший тебя сильнее всех на свете, хочу понять страдания его величества, нашедшие отзвук в твоем сердце.

Подростком каждый вступает в конфликт с окружающим миром. Мир раскалывается на две половины: одна – та, где ты привык жить, – отдаляется от тебя, в другой ты прячешься от всех. Тебя начинают одолевать страхи. Они растут в глубинах твоего сознания, превращаясь в океан, и ты тонешь в нем, тебе начинает казаться, что все смеются над тобой, что тебя бросили, что окружающие считают тебя ненормальным, что ты стал призраком. Ты еще помнишь, как подростком я превращал страхи, рожденные моим подсознанием, в стихи и отправлял их тебе? Встретившись с одним маленьким прорицателем, я вспомнил, в каком смятении был сам в его годы. Вместе с тем я чувствую, что признаки надвигающейся старости сродни подростковому смятению.