Читать «Голова Брана» онлайн - страница 6

И однажды все наконец сошлось и все наконец встало, как в гороскопе, когда звезды танцуют назад, танцуя вперед, и в мимолетном выстраивании освобождают возможность, которая лишь кажется невозможностью.

«Лишь если, лишь если…» – вождь повторял, мучительно глядя на дверь.

Вождь был готов и он ждал, сжимая в объятиях четыреста ланей. Четыреста тысяч изумрудных коней были готовы сорваться с алмазных скрижалей. Четыреста миллионов темного человеческого вещества готово было зашевелиться в ночи и, смахивая со своих потолков засиженные черные люстры, было готово взглянуть туда, где должно было восстать новое солнце… Но было уже без двадцати, а Алексей Федорович все не шел и не шел. И революция никак не могла сдвинуться на циферблате вождя.

«Напрасно, – думал он. – Нет, не угадал».

Но без пятнадцати вдруг заскрипели ступени, что были чуть ниже порога земли.

Толстогубый и толстозадый мальчик медленно отворил дверь, узнавая и не узнавая, толстогубый и толстозадый мальчик склонился перед паролем, пропуская туда, где Алексей Федорович мог обождать и где перламутровые часы на стене показывали без пятнадцати.

Через щель в портьере его разглядывали глаза вождя. Взгляд был задумчив, как последнее из утр Кали-Юги.

Это долгое звездное утро готовилось длинными ночами нежных ножей. Это утро подозревалось жадностью нетленных соитий. И напрасно некоторые из тайно не верящих мальчиков тайно целовали вождя за его нереальность.

Было уже без пяти. Алексей Федорович нервно искусывал губу. Сердце его дрожало, и в дрожи своей все же выдрагивалось в сталь.

Первой вошла девочка. Щурясь от света, она оглядела открывшуюся из-под робы наготу, сделала па и припала. И тогда из углов выступили революционные тени с бичами, обрядившиеся в игру во имя истинной смерти. В их веселости была скрыта тайная скорбь. И они замерли в вечности последнего и единственнейшего из мгновений, как актеры рушащегося театра, когда осколки лопающихся прожекторов взрезают вены остающихся играть на сцене и бутафорный град нарисованного вулкана сливается с рушащимися обломками бетонных балок, и в темноте предутреннего, все еще освещенного люстрами города, бетонная черная пыль восстает на месте бутафорного здания театра, обнажая непоколебимую и сияющую, и восстающую из пепла звезду.

Ровно в три вождь вышел из-за портьеры. Алексей Федорович настиг его взгляд. Мускулистый обнаженный кентавр гарцевал, откидывая породистую гриву.

«Ты ли?» – усомнился было Алексей Федорович красоте вождя.

«Ты ли?» – прочел он свое отражение в его любящих глазах.

«Ради тебя».

«Ради конца Кали-Юги».

Нож вошел глубоко. Собранный из наготы, сотканный из пустоты сияющих взглядов, из алмазных подвесок Миледи, подаренных девочке… вскрикнула Анна, на часах поскользнулся черный агент и – всколыхнулись темные массы, называя имя новой звезды. Отрезанная голова вождя покатилась на мраморный пол, и уже свистели бичи, забивая подосланного убийцу.